– Обязан, – сказал он, – как уже было сказано, моё настоящие имя Николас, – парень замялся, – Николас Стюарт.
– Подожди, у Короля фамилия – Стюарт, – решила уточнить Бетси.
– Он – мой отец, – начал свою историю парень. Эти слова словно прорвали платину чувств и эмоций, которые Дилан таил всё время в бегах. Он рассказывал всё: о смерти матери; о том, как его отец издевался над ней; упомянул о лучших временах детства – время, проведённое с Мари; похищение Дилана отцом; смерть бабушки; скитания по штатам и о том, как его нагнали отцовские хищники в Нью-Йорке: и том, как его нашли дети на заброшенном кладбище, а затем о его переезде в Вёрт.
– Ну, а дальше вы итак всё знаете, – закончил он.
На протяжении всего рассказа Дилана преследовали сцены прошлого, только раньше они причиняли боль. Сейчас, к удивлению парня, душераздирающие сцены не доставляли какого-то беспокойства. Он себя ощущал посреди большой бурно несущейся реки, каждая капля которой была частичкой его воспоминаний. Это чувство всегда преследовало его, только раньше его смывала эта река жизни. В данный момент он был словно на небольшой горе или камне по среди реки. Бегущая вода огибала остров вместе с парнем.
Закончив историю, он обвел пустым взглядом каждого. Лена стирала со щёк катившиеся градом слезинки. Бетси докуривала вторую пачку самокруток. Её нога нервно дёргалась. Тони ходил кругами, а Адам барабанил по столу. Кристиан своровал сигарету у Бетси и докуривал её. Эндрю словно провалился в свои воспоминания.
Он словно находился в одной реке с Диланом, только его тело течение уносило всё дальше. Дилан же не чувствовал ничего. Казалось бы, рассказ истории не должен отнимать столько сил, но сейчас он чувствовал выжитой губкой и хотел поскорее свернуть разговор, чтобы немного отдохнуть. Но его никто не собирался так быстро отпускать. Со всех сторон посыпались вопросы. Окружающих мало волновало детство и семья. Все пытались более детально расспросить о жизни в бегах. Дилан не утаивал ничего, честно отвечая на вопросы.
Когда все замолчали, Эндрю пришёл в себя. Парень уже знал, что это именно тот Дилан, которого он столько искал, но убедиться было нужно.
– Так вот откуда в тебе такое рвение в хоккее, – скорее утвердительно сказал он, – А что случилось с членами твоей команды? Ты никогда не узнавал?
– Нет. Меня не особо интересовала судьба игроков, – с тяжелым вздохом усталости начал говорить он, – У меня в то время был друг. Мы с ним играли с самого первого клуба. Потом меня похитили, но ему сломали руку. Мне тогда удалось стащить у адского гончего телефон, и я узнал, что он жив. Когда я сбежал, я постоянно читал новостные сводки, стараясь найти хоть какое-то упоминание о нём, но всё было тщетно. Помню, что тогда он постоянно называл улиткой. Мы всегда соревновались в скорости, и я всегда проигрывал ему доли секунд.
Дилан замолчал, вспоминая эти прекрасные дни. Молчали и остальные, стараясь дать возможность выговориться. Но Эндрю был словно ошпарен. Да, он догадывался, что это потерянный друг. Но сейчас прошлое его настигло, а все возможные сомнения растворились.
– И как нам теперь тебя называть? Дилан или Николас? – спросил Тони.
– Я был, есть и останусь Диланом. Отец дал мне имя Николас, но бабушка поменяла мне его. Я уже и не помню того времени, когда меня называли вторым именем, – пояснил Дилан.
– Замечательно, – воскликнул официант, – тебе всё равно не идёт имя Николас.
Все дружно рассмеялись. Все, кроме Эндрю. По его лицу нельзя было понять, что происходит у него в голове.
– Я пойду проветрюсь, – резко поднимаясь, сказал парень и потянулся к выходу из дома. Лена окликнула Дилана и кивнула, как бы говоря: «Сделай с этим что-то». Парень понял намёк и пошел следом. Он догнал Эндрю на подъездной дорожке к дому.
– Пошли со мной. Хочу кое-что показать тебе, – сказал Дилан своему старому другу. Он зашагал впереди, не оглядываясь назад. Неловкость между ними не позволяла делать лишних движений, но он точно знал, что Эндрю следует прямиком за ним. Через полчаса они оказались в центре города, а ещё через пять минут на крыше высотного здания на Централ-Стрит.
– Зачем ты привёл меня сюда, – наконец произнёс Эндрю. Его голос был лишён каких-либо эмоций.