Теперь, оглядев всех сотрудников странного кафе, Дилан понял, что его смущает: абсолютно все работники имеют какие-либо увечья. У Тони – не было двух пальцев на правой руке и одного на левой, у Кристиана – хромота и шрам, а у Клинтона шея была покрыта рванными порезами. Тони и Клинтон примерно одного роста, однако у Тони смуглая кожа и рыжие густые волосы, а Клинтон имел болезненно белого оттенка кожу с синими потёками, «как у трупа» – подумал Дилан и чёрные как ночь волосы.
Из раздумий его вывел прилетевший в голову белый фартук, который ему послал Тони с другого конца кухни.
– Так, слушай, мне не важно, как тебя зовут, пока я не увижу, что ты пережил одну полную смену и пришёл на вторую. Твоё рабочие место – мойка и столики в зале. Берёшь поднос, идёшь и собираешь посуду, потом моешь. Все предельно просто. Обед в час. Готовим по очереди, твоя – через три дня. Если у тебя с этим проблемы, угадай что? Мне плевать, но, если ты меня отравишь, я тебя утоплю в твоей же мойке. Я понятно объясняю? – не дождавшись ответа, он закончил, – Либо иди работай, либо выметайся.
Дилан поплёлся к своему рабочему месту, где взял поднос и потащился в зал собирать грязную тарелки с остатками недоеденных блюд. Обеденное время уже прошло, а потому посуды было уйма, парень едва успевал выполнять свою работу.
День прошёл быстро и вечер тоже, так как Дилан все-таки начал работу после обеда, но к концу этой части смены его руки и ноги содрогались в болезненных судорогах, тело становилось ватным, но он не показывал вида, чтобы не давать этим мудакам повода для стёба. К концу смены Дилан думал, что ему посуда будет сниться в кошмарных снах.
– Итак, смена окончена. Без жертв не обошлось. Но я рад, что все, как минимум, живы, – говорил официант, обводя поваров и нового мойщика глазами, – Итоги сегодняшнего дня: две разбитые тарелки и стакан. Молодец, лучше, чем прошлый наш опыт, – пропел у Дилана над ухом Кристиан. – Надеюсь, в первый день Лена не высчитает их у тебя из зарплаты.
Дилан промолчал.
– На первый раз прощаю, – сказала, появившаяся на кухне Лена. – Всем домой, рабочий день окончен, и я не собираюсь платить вам сверхурочные. Кроме Дилана, у тебя ещё один рабочий час. Расходимся, или оставлю работать на ночь. – Тружеников словно ветром сдуло. Кафе опустело, Лена закрыла дверь и прибралась в зале, а пока Дилан заканчивал, сидела в ожидании за барной стойкой, потягивая какой-то странный коктейль, по цвету напоминавший светофор, а по запаху ядерную смесь фруктов и алкоголя.
Дилан осел на соседний стул и из него неконтролируемо вырвался выдох облегчения. Седевшая рядом Лена громко расхохоталась. Её смех был звонким и в то же время низким.
– Я тут думала над твоим вопросом, – успокаиваясь начала женщина, – Если ты готов, то это место твое, да и Кристиану ты понравился. Он мне все уши прожужжал о том, что ты ни разу даже не пискнул от работы. Однако я не могу выплатить тебе зарплату вперёд, и дело не в том, что ты мне не нравишься, или я тебе не доверяю, а в том, что зарплату я плачу всем из той выручки, что мы собрали за весь день. Кстати, вот твои шестьдесят долларов, – она протянула парню перемотанные резинкой десяти долларовые купюры.
– Да, спасибо, я всё понимаю. Увидимся завтра, – с трудом произнёс Дилан, забирая деньги, и поплёлся на выход, поправляя сумку со своими вещами, болтавшуюся на плече.
– Но я не сказала, что не придумала способа решения твоей проблемы, – сказала Лена. Дилан замер в дверях, – У моей подруги неподалёку есть мотель, и она любезно согласилась поселить тебя в один из своих номеров.
– Но мне не на что оплачивать аренду.
– Она мне, в своё время, осталась должна, поэтому первый месяц, пока ты не подкопишь денег, она с тебя не возьмёт ренты, а там посмотрим.
– Зачем Вы мне помогаете? Я же новенький работник, а не друг, – задумался Дилан.
– Ты взялся за работу с оплатой в шесть долларов в час, даже не попытавшись просить большую ставку. К слову, в твою историю про родителей я ни разу не поверила, но влезать в твою душу не буду. Одно из двух: у тебя либо проблемы с документами, либо ты бежавший заключенный. В радиусе сорока километров тюрем нет, да и ты с таким бы личиком оттуда не вышел, поэтому остается первое. Я не знаю причин, приведших к твоей ситуации, но раз тебя ещё не хватились, и ты не стремишься стать полноправным гражданином, значит на тебя уже общество забило, а я просто даю человеку ещё один шанс, главное на один больше, чем дадут остальные. А теперь, держи адрес, – она протянула ему листок, в котором кривоватым подчерком было выведено: 48, Маунтин-стрит, «У Бетси», – и вали туда, пока она не передумала.