И увидели. Первый труп попался у самых ворот. Мальчонка лет восемнадцати в поношенном жупане. Голова шагах в трех валяется. Сразу видно, чья работа! Зверь со спины прыгнул, когти в шею воткнул и рванул… Лягаш, держа меч наготове, сунулся за ворота и остановился, перегородив проход. Хрипло прошептал:
— Ты бы паненку сюда не водил, капитан…
Что же там такое, если у бывалого наемника горло сводит? Хюбнер отодвинул следопыта и заглянул. Да нет, на поле боя и не такое видеть приходилось. Но Лягаш прав!
— Работай!
Вышел обратно, подошел к дочке:
— Ты бы не ходила туда…
— С чего это?!
Хорохорится, а сама побледнела, на труп старается не смотреть. Дамы, они к другим зрелищам привычные — если и видят убитого, то аккуратно проткнутого на благородной дуэли. Бывает, конечно, что неудачливого пана развалят до седалища молодецким ударом, но редко, очень редко. А тут, во дворе, не фехтовали по правилам, предписанным кодексом поленского лыцарства. Тут будто свиней потрошили. Крови нацедили без меры — дождю смыть не по силам оказалось.
— Не ходи. Плохо там…
Не послушалась, конечно, сунулась. И тут же обратно вымелась, и все, что за день съела, полетело под ближайшую сосну. Но кремень девчонка. Рот из фляги прополоскала, подышала немного и снова во двор. Как раз Лягаш выводы излагал:
— Жили здесь пятеро. Дед с бабкой и те, кого ищем. Эти, — следопыт кивнул на трупы во дворе, — приехали, хозяин ворота открыл. Видимо, не хотел благородным гостям перечить. Дом обыскали, всех во двор вытащили. Вильдвера не было, девчонку успели в ухоронку спрятать. Стариков сразу зарубили, а с мальчишкой у них промашка вышла. Шустрый оказался. Троих положил. Еще одному ногу подрезал. А потом Зверь подоспел. Прости, командир, не вильдвер, а Зверь! Порвал всех к Нечистому.
— Кого же сюда принесло? — задумчиво произнес Арнольд. — Больно молоды для кнехтов… Кто из местных, поглядите, может, узнаете кого!
— Не надо, — буркнула Ядвига, с трудом удерживая рвоту. А ведь вроде всё уже под деревом… — Главный — Пшемысл, младший сын пана Новака. Остальные — его жолнежи, в сердючках у младшего ходили, — она сглотнула. — А Панас с Агнешкой?
— В доме, — потупился Лягаш. — Мальчишки перенесли. Не ходили бы вы туда, паненка! Не для ваших глаз та картина…
Ядвига только рукой махнула:
— Лех ведь предлагал стариков в усадьбу перевезти, а сюда молодых переселить. А я отказалась. Не хотела тревожить. А получилось, убила…
— Не ты, — возразила Ридица. — Новак.
— Я! — по щеке скатилась слеза. — Если бы не наша затея с этим почесуном, не озлобился бы пан!
— Это Вы на себя напраслину возводите, пани! — вмешался Анджей. — Новаки завсегда так отроков к крови приучали. Налетят на чужую деревню, хлопов порубят. После старый пан хозяину откуп заплатит. Пан Лех тоже хотел методу перенять, насилу отговорили.
— А я почему не знаю? — безразлично спросила Ядвига, стараясь глядеть в сторону.
— Лех с Войцехом хороводились, вот он на наши деревни и не пускал молодых. А потом, — сержант усмехнулся, — пана Мариуша забоялся. Теперь не боится. Съехал вчера. Небось, на новом месте сыновей ждать будет. Интересно, куда старший пошел?
— В Легницы, — раздалось от ворот.
Зигмунд Фрай вошел во двор, осмотрелся, уважительно присвистнул:
— Я ведь говорил, что с вильдверами только раз воюют.
Но вопросов задавать не стал, сначала доложил:
— Позавчера ночью налетели. Человек тридцать, все молодежь. Думали, сервов рубать будут, ну и вляпались в дерьмо обеими ногами! Мы их по дворам перестреляли, будто куропаток. Ни один не ушел, — капитан ухмыльнулся и продолжил. — А эти у них резервом. И нет, чтобы своим помочь — сбежали. Мы только днем след нашли… Кабы он на восток шел, и не пошли бы. А так решили, надо проверить.
— На день пути? — усмехнулся Арнольд.
Фрай ответил такой же ухмылкой.
— С тобой много народа?
— Десяток.
— А в Легницах кто остался?
— Петер. Народу хватит.
Хюбнер кивнул.
— Что делать будем, святая сестра?
— Лягаш, — отвлеклась от раздумий Ридица. — Куда ходил вильдвер?
— Да кто ж его знает?
— А направление?
— Оттуда вернулся, — следопыт махнул рукой.
Воительница вытащила карту.
— Дело в том, пан Мариуш, что отряд из десятка конных ларг почуял бы издалека. И успел вернуться до их приезда. А он не успел. Значит, был слишком далеко. А в указанном направлении… — Ридица развернула карту, мельком глянула. — Всё верно. Нет там деревень. Зато есть усадьба. Некого пана Качинського. Мальчишка весь день следил за нами!
— Задница Нечистого!
— Именно, — подтвердила сестра. — А на разговор не пошел. Значит, что-то отпугнуло. Может, вентскую речь услышал, может, узнал кого. В общем, сейчас эта троица, что есть сил, удирает на восток. А если учесть настрой мальчишек, то через заставу они будут прорываться с боем.
Хюбнер присвистнул.
— Увы, вельможный пан, — покачала головой Ридица. — Вам только кажется, что знаете исход этой схватки. Всё гораздо хуже.
— А какой будет исход? — впервые с момента прибытия на пасеку в голосе Ядвиги прозвучала заинтересованность.
— Плохой, — ответил Арнольд. — Порубежники, да еще на сварожском порубежье — не та шваль, — он кивнул в сторону трупов. — На вильдверов натасканы. Мальчишке их не одолеть…
— Вы не учитываете один маленький нюанс, — усмехнулась Ридица. — Сварожцы не будут смотреть, как убивают велета. От поленцев останутся только куски. А отношения сейчас и так натянутые донельзя.
— Думаете, война?
— Очень вероятно…
— А почему, — снова вмешалась Ядвига. — Ты считаешь, что сварожцы вступятся?
— Потому что в Сварге велетов любят и берегут. На что они отвечают тем же, — ответила Ридица. — И на каждой заставе их по пять, а то и больше.
Хюбнер уже командовал.
— Анджей! Выбери тех, у кого кони похуже. Навести порядок, взять под охрану. Остальные — к маршу. Запасы еды и корма на неделю! Если не хватит овса, бери пшеницу. Полчаса на всё. Надо догнать их до рубежа! Ядвига…
— Я с вами!
— Доча… Он сейчас злой!
— Я с вами!!
— Возможно, придется его убить!
— Я с вами!!! И это не обсуждается!
Примечание
Сердюки — личные воины пана. Сердючки — личные воины панского сына.
Хороводиться — быть близкими друзьями
Глава 61
Они ушли сразу. Только занесли деда и бабушку в комнату, уложили на лавки и закрыли им глаза. Вытащили из ухоронки перепуганную Белку. И наскоро собрали вещи.
— Конными дойдем за неделю, — сказал Коготь, и Медвежонок кивнул. — Но придется по дорогам. Могут задержать.
Медвежонок пожал плечами. Пусть, мол, попробуют. Ярость не ушла. Укрылась в глубине, ждала новых целей.
Белка плакала, сидя около бабушки. Гладила мертвую руку…
Коготь отобрал коней.
Медвежонок стянул с трупов жупаны, стараясь выбирать жмуров поменьше ростом. Зашивать дыры не стали, всё равно маскировка паршивая. Жупаны, даже натянутые поверх меховых курток, были велики.
Белка плакала.
Закрывать ничего не стали. Ни ухоронку, ни дверь, ни ворота. Придут новые хозяева — уберут. И предадут стариков Очистительному Пламени. Надо бы самим, но нет времени. Если только с пасекой… Но дед Панас этого бы не одобрил. И бабушка тоже. А костер — некогда. Да и кто сказал, что души умерших без огня не найдут дорогу? Функи? Их ложный Господь? Конечно, ложный! Настоящий бог не допустил бы этих смертей!
Медвежонок смахнул непрошеную слезу и занялся делом. Плакать — Белкина работа. Девочке сподручней. За всех.
Белка и плакала.
Управились за час.
Сначала шли медленно. Белка держалась в седле неуверенно и боялась ехать быстро. У Когтя кружилась голова. Иногда спешивались, вели лошадей в поводу. Пару раз Медвежонок нес Белку. Коготь справлялся сам. Через пару часов приноровились. Мост через Вису проскочили уже в темноте, перед самой установкой рогаток. Промчались галопом, не дав стражникам времени сообразить, что происходит. Впрочем, те и не рвались особо высовывать носы из теплых будок. Правда, Белка чуть не грохнулась с коня, но Медвежонок успел поддержать, благо скакал в Облике, всё равно ночью да под длинным жупаном не разберешь.