Он уже решил, что будет вечно таскаться за вредной теткой, когда толстуха остановилась возле маленькой калитки в высоченном заборе и скомандовала:
- Ставить!
Медвежонок аккуратно прислонил сумки к забору. 'Клиентка' открыла калитку и закричала по-антийски. Потом повернулась к мальчику.
- Зачем ты стоять? - брови на круглом лице грозно нахмурились.
- Монетку жду, - не стал врать Медвежонок.
- Ты наглец быть! - заорала тетка. - Ты должен гордить, что нес еда для лорд Антия! Ты сам должен монет за такой честь! Быстро уходить вон! Я кричать страж!
При этом она взмахнула рукой, пытаясь дать мальчику оплеуху.
Отто увернулся и хотел врезать ногой по сумкам толстухи, но, вспомнив наставления Когтя, вместо этого побежал прочь, лишь крикнув напоследок: 'Корова!'.
- Ничего не дала, - шмыгая носом, доложил он брату. - Еще и наорала!
- Бывает, - пожал плечами Коготь. - Держи! - И протянул Медвежонку большую желтую грушу с красным боком. - Южная! Я свою уже съел!
И зашмыгал между лотками, о чем-то переговариваясь с другими мальчишками.
Груша оказалась вкуснющая, таких Отто еще не ел. У них с дедом груши росли, но мелкие, зеленые и твердые. А эта - мягкая, сладкая... Как ни старайся, а все равно весь в соку измажешься.
Следующим Медвежонка нанял высокий худой мужчина с болезненно желтым лицом в старой, но когда-то дорогой, одежде. Монетку не зажилил, зато всю дорогу изводил нравоучениями, объясняя, как должны себя вести правильно воспитанные мальчики! Как понял Отто, клиенту больше нужен был не носильщик, а слушатель.
Потом сбегал за вином для булочника, за что получил сладкую булку. Оттащил покупки для бледной девицы, одетой во всё черное...
И всё. Сколько он ни пытался 'шебуршить', больше заработать ничего не удалось. Впрочем, Коготь оказался лишь на монетку удачливее. Если не считать вкуснющих груш, но их-то братья еще днем слопали.
- Неважно! - разъяснял Коготь по дороге домой, перекладывая узел из правой руки в левую. - Зато ежели что - на еду мы с работы взяли. И никаких вопросов!
Медвежонок слушал вполуха. За сегодня он услышал много новых слов, с которыми следовало разобраться. А на рынке большинство говорило не на городском языке, а на обычном, деревенском. Почему? И Коготь уже не первый раз всё это говорил. А главное - страшно хотелось спать...
ПримечанияШебуршить по-мелкому - подрабатывать мелкими услугами. В данном случае - некриминального характера. Коготь вообще старается казаться куда более криминализированным, чем на самом деле.Кинуть - обмануть.Поставить - наказать. В данном случае - избить.
Глава 16
Граф фон Каубах обвел присутствующих взглядом. Да, собрались все. И быстро, дисциплина не ослабла за долгие годы, до сих пор демонстрируют образцовую выучку! Вот только возраст... Но тут ничего не поделаешь! Граф прокашлялся и попросил:
- Ульрих, скажи, чтобы принесли вина!
- Ваша Светлость, - пробасил здоровяк, стоящий у самой двери, - лекарь...
- Теперь это неважно! - оборвал его граф. - Напиток не успеет принести вреда.
Ульрих пожал плечами и отцепил флягу от пояса.
- Можно ноги и не бить.
Граф, не обратив на фамильярность ни малейшего внимания, принял сосуд и отхлебнул прямо из горлышка, пренебрегая кубком. Еще раз осмотрел присутствующих. Конюхи, садовники, кухонные рабочие... Это сейчас. А в прошлом...
- Я узнал, кто донес на Дитмара, - произнес фон Каубах. - Точнее, понял. К сожалению, поздно. Это сделал Фридрих. Мой младший сын...
Ответом был сдержанный гул удивленных голосов.
- Вы уверены, Ваша Светлость?
Спрашивал широкоплечий старик с небольшим, но хорошо заметным рубцом у виска. Впрочем, все, кто присутствовал здесь отличались ростом и размахом плеч, и мало кто мог похвастаться отсутствием шрамов. Клаус когда-то был сержантом, и до сих пор нередко говорил за всех.
- Уверен, - граф снова закашлялся, отхлебнул из фляги и продолжил. - Теперь этот паршивец выследил и выдал Теодора.
На этот раз люди сдержали чувства. Только Ульрих, особенно дружный с погибшим в старые годы, проронил:
- И?
- Убит, - выкашлял граф. - Но его внук ушел. А я... - он помолчал, взвешивая в руке флягу, будто раздумывая. - Я - слабак. Не смог убить гада. Даже отдать приказ. Вырастить смог, а прикончить... Я виноват перед вами...
- Не говори глупостей, Готтлиб! - это не было панибратством. Слишком много люди прошли вместе, чтобы разделять сюзерена и вассала, капитана и сержанта. - Мы до сих пор живы, благодаря тебе. И Фрица воспитывали все! Не так это просто - убить сына. Не уверен, что я бы, на твоем месте, сумел...
- Неважно. Теперь неважно, - фон Каубах еще раз приложился к фляге и вернул Ульриху. - Вам надо уходить. Фридрих неминуемо донесет Светочам. Через две недели здесь будут войска Ордена. И тучи желающих оторвать кусочек от моего владения. Хотя им мало что обломится, - он рассмеялся хриплым, каркающим смехом. - Мой сыночек, наверняка, предусмотрел, как ничего не потерять при вступлении во владение. Удержать замок мы не сможем. Нас слишком мало. А их будет слишком много!
- А ты?
- Я слишком задержу вас. Сам не спасусь, и...
- Я никуда не уйду! - в одной фразе Йенс сказал больше слов, чем произнес за предыдущий месяц.
Кабинет одобрительно загудел.
- Мы не уйдем, - поправил его сержант. - Святые братья хотят брать приступом Каубах, с гарнизоном из 'Медведей'? - на устах Клауса заиграла нехорошая усмешка. - Пожалуй, у них это получится. Вот только какой ценой?
Граф вздохнул.
- Что ж, другого я от вас и не ждал. Но вы всё равно уйдете. Просто немного иначе. И с другими целями.
Следующие десять минут владетель излагал план. Еще два часа его обсуждали. Вдумчиво, неторопливо, прикидывая действия свои и противника, взвешивая все 'за' и 'против'.
- Может получиться, - подвел итог Клаус. - Это будет красивая смерть. Очень красивая... Лучше любой другой. А ты, Готтлиб?
- Я не смог убить сына, - произнес граф. - Но уйти сам я смогу. Рука не дрогнет. И это тоже будет очень красивая смерть...
Глава 17
Четвертый день на рынке начинался так же, как предыдущие. Братья покрутились у входа, высматривая в утренней толпе возможных клиентов, потолкались в мясных рядах, перебрались поближе к овощам. Работы пока не находилось. Только появилась антийка, кинувшая Медвежонка в первый день и пыталась найти носильщика. Но сколько ни махала руками, никто не подошел. Задарма работать - дураков нет! Пришлось толстухе самой тащить свои мешки.
Когда солнце поднялось повыше, Медвежонок получил от булочника монетку и помчался за вином. Торговец его привечал и, если мальчик находился поблизости, других не посылал. Коготь тем временем присмотрелся к ячменю на поясе шествующего по торжищу шляхтича, но счел добычу слишком опасной. Тем не менее, проводил поленина не только взглядом. Проследил до гостиницы, попутно удивившись выбору. В 'Тухлом ежике' останавливались только ягеры. Вообще-то, трактир назывался 'Доблестный рыцарь', но читать умели далеко не все, а изображенный на вывеске персонаж на рыцаря ни разу не походил. На доблестного, тем более. Ежик, он ежик и есть! А не то дымок, не то облако, поднимавшееся над бренным телом намалеванного героя, большинство связывало с запахом. Впрочем, жилищные неурядицы шляхтича Когтя волновали в последнюю очередь. А потому мальчишка поспешил обратно на рынок.
Не зря. У самого входа к нему подлетел малец из прописанных и, захлебываясь шумно вдыхаемым воздухом, затараторил:
- Там! Там...
- Где? - подхватился Коготь.
- У рыбы!
Не ожидая дальнейших разъяснений, Коготь, что было сил, помчался к рыбным рядам.
Медвежонок, принеся вино, еще раз прогулялся до мясных рядов, заодно проверив и рыбные. И снова безрезультатно. На выходе остановился, подумывая, куда направиться дальше, и куда вдруг подевались другие мальчишки, работавшие на рынке, и тут его окликнули.