— Да что ты знаешь о любви, — мать недобро усмехнулась, наливаясь расчетливой, ледяной злобой. — Ты такой же, как твой отец! Ты не умеешь любить! Ты можешь только разрушать, топтать и порочить... и покупать, наверное, — рассмеялась. — От таких, как ты, бежать надо сломя голову. И Вера твоя обязательно сбежит, когда у нее откроются глаза! Когда влюбится в кого-нибудь по-настоящему! Ты ничем ее не удержишь!
Жанна Федоровна нанесла ему удар в самое сердце. Даня похолодел и ужаснулся. Его сильный и несокрушимый брат, казалось, вот-вот подломится и рухнет. Мать будто знала, что надо говорить, чтобы сделать Янису больно. Конечно, знала. Ведь некоторое время назад Даня, сам того не подозревая, дал ей в руки это оружие, рассказав о размолвке с Верой. Без злого умысла или осуждения, а с радостью, что Янис и Вера наконец обрели счастье. Мать, извращенно вывернула его слова наизнанку. Бесстыдно и бессовестно.
Нет, она не била Яниса, она расстреливала его. Слова, словно пули, всаживались в его мягкую живую плоть. Она убивала его как врага, как человека, который оказался для нее причиной всего неспокойного и недоброго, что сопровождало ее всю жизнь. Янис рос, взрослел, мужал, все больше напоминая ей мужа, которого она так ненавидела. Он вошел в силу и превзошел отца, обретя огромное влияние. Чем сильнее становился сын, тем больше она боялась его. И тем сильнее она его ненавидела. Да — за свой страх. Да — за свой перед ним грех.
— Думаешь, не знаю, почему ты ее ни разу сюда не привел? Боишься! Боишься, что она поймет, кто ты есть на самом деле!
— Замолчи! — рявкнул на нее Даня, словно очнувшись от паралича. — Как ты смеешь?!
— Знаешь, Вероника... ее страшная смерть — это ваше наказание... — глухо произнес Янис.
— Значит, и тебя такое же ждет, — не осталась она в долгу.
— За это можешь не переживать. Уже прилетело.
— Пошли отсюда, Ян! Идем! Нечего больше с ней разговаривать! Не о чем!
Боль и разочарование в матери переплавились в горячую злость, которые, как топливо, гнали Даниила вперед.
— Сынок! — мать попыталась Даню остановить.
— Не смей меня сыном называть! Вообще забудь, что у тебя есть дети! Нет у меня больше матери!
Даня вытолкал Яниса из гостиной. Они, торопливо одевшись, выскочили на улицу. Даня почти силой затолкал Яниса в свою машину и сел за руль.
— Даже в голову не бери ее слова, — сказал он.
Янис хотел ответить, но неожиданно почувствовал сильную боль в скулах и только сейчас обнаружил, что не может развести стиснутых зубов, и сведенные судорогой мышцы превратились в камень. Всякие попытки лишь усиливали эту боль.
— Ты там сказал... что уже прилетело... Что ты имел в виду? — спросил Даня, резко выворачивая руль.
Янис медленно выдохнул, чувствуя, как боль отпускает.
— Вера... Мы когда-то давно уже встречались с ней. У нас была связь. Она забеременела и родила, но ребенок умер.
Даня бросил на него взгляд, полный сочувствия и понимания.
— Понятно... — и снова уставился на дорогу, переваривая услышанное.
— А ведь она права... мать... Вера всю жизнь так и будет меня ненавидеть...
— Успокойся! Забудь! Верка тебя любит! Я это точно знаю! Мы сейчас поедем ко мне, и ты позвонишь своей жене. Скажешь, что останешься у меня и чтоб не волновалась... забухали мы с тобой.
— Отвези меня домой.
— Нет. Поедем ко мне. Посидим, поговорим... без баб. Мы давно с тобой вот так не собирались. Нам надо...
— Отвези меня домой! — оборвал его Янис.
— Янис...
— Я сказал!
Вера была в душе. Обычно она не запиралась, но сегодня Янис не стал ее тревожить. Он довольно долго ждал ее в спальне, слушая неровный шум воды, доносящийся из ванной, потом ушел на кухню. Он любил Веру. Она была ему нужна, необходима. Он знал, что захлебнется в тоске и боли, когда она уйдет, но решение было принято.
В любой лжи есть крупица правды. В лживых словах матери истина тоже была. Он заставил Веру быть с ним. Навязал ей отношения и брак. Она вжилась в роль его жены, привыкла, кажется, ей это даже понравилось, но надолго ли. Сколько она еще сможет ему подыгрывать? Пока не появится тот, кого она по-настоящему полюбит? Что ему тогда делать с ним... и с ней?
Как ни крути, их отношения не отвечали ее представлениям о семье, ибо замешаны были на крови.
— Ты давно пришел? — прорезался в темноту его мыслей Верин голос.
Она быстро подошла и чмокнула его в губы. Как обычно. Еще ничего не подозревая и не чувствуя его настроения. Янису захотелось сжать ее в объятиях, но он знал, что не должен этого делать.