— Мы сейчас приедем.
После разговора с Даниилом Вера немного успокоилась, но не настолько, чтобы иметь хоть сколько-нибудь трезвое представление о том, что делать дальше. Однако, пока Майер не явится домой, поделать все равно ничего нельзя.
Пытаясь собраться с мыслями, она пошла в спальню и спешно переоделась, ибо встречать брата мужа в тонком халатике на голое тело слишком смело даже для нее. Потом она вернулась в кухню и, медленно потягивая свой холодный чай, дождалась подругу.
Даня не стал подниматься. Привез Риду и сразу поехал на поиски брата. Подруга с порога начала заваливать вопросами, но ни на один из них у Веры не нашлось внятного ответа.
— Что случилось? Ты можешь мне рассказать? Вы поругались? Из-за чего? Даня мне толком не объяснил.
— Я тоже не скажу тебе ничего нового. Сама не понимаю.
Вера кратко пересказала слова Яниса, и Рида впала в такое же недоумение от его поступка, как и она сама.
— Ясно одно. Он правда тебя очень любит.
— И поэтому бросить решил? — покривилась Вера.
Глянув на винную полку, она вспомнила, сколько стоит последнее, купленное Янисом вино, и грохнула бутылку об пол. Красная жидкость разлилась по кухне, забрызгав Верины светлые джинсы.
— Свет-Владимировичу очень дорого обойдется мое плохое настроение.
— С ума сошла! Давай лучше его выпьем! — возмутилась Рида.
— Хорошая идея. Ты сейчас лучше соображаешь, — согласилась Вера, вручила подруге бутылку, а сама принялась убирать стекло с пола. — Теперь и второй пропал. Позвони, спроси, где он.
— Ты только не поранься, — побеспокоилась Рида.
— У меня сердце кровоточит, а она боится, что я палец поцарапаю, — проворчала она.
Ожидание и неизвестность ее выматывали. Она злилась на Яниса, но Риду это даже порадовало. Злость лучше, чем истерика со слезами.
— Даня тоже не отвечает.
Выдохнув, Вера выпрямилась, схватила телефон и набрала номер Дубинина, который у нее был записан на всякий случай, и сегодня такой случай настал.
— Ваня, привет. Ты знаешь, где твой начальник? Вот и я не знаю. Но он мне срочно нужен дома... — она приостановилась, чтобы выслушать Дубинина. — Что хочешь ему говори! Скажи, что я покончила с собой и лежу в луже крови! Пусть вернется домой!
После этого она стала мыть пол, но не домыла. Бросив тряпку, снова взялась кому-то звонить.
— Костя, ты где? Янис с тобой? Прекрасно! Вези его домой... Что значит ты не можешь? Да мне плевать, как ты это сделаешь! Можешь на время лишить его сознания, он и так сегодня не в себе... Послушай. Ослушаешься начальника — потеряешь работу, ослушаешься жены начальника — потеряешь голову! Сам выбирай. Я придумаю, что Янису Владимировичу сказать, чтоб он тебе ее снес. Чтоб твой босс сию же минуту был дома! Выдохнув, она снова занялась уборкой.
— Слишком он меня любит, видите ли...
— Конечно, — поддакнула Рида, — даже отказаться решил, только чтобы ты счастлива была.
— Ой, молчи, сексот. Даже сегодня ты у него на службе. А должна быть на моей стороне.
— Я на стороне вашей любви! — провозгласила подруга и чокнулась с ее бокалом.
— Боже мой, кто этот человек? Откуда он взялся? — причитала Вера. — Верните мне мое чудовище! Кому нужно это благородство! Он точно не в себе! Мать его там беленой, что ли, накормила! Пусть только придет, я ему устрою...
Убравшись с третьей попытки, она вымыла руки, в два глотка осушила свой бокал и наконец уселась за стол рядом с подругой.
— Слушай, мне кажется, у них что-то серьезное произошло. Даня тоже пришел ко мне мрачнее тучи. Это что-то с матерью связано... — поделилась Рида своими мыслями.
— А при чем тут я?
— Не знаю. Может, она что-то ему сказала...
— Что она могла ему сказать? Мы с ней даже не знакомы, она меня ни разу не видела, — недовольно отозвалась Вера и неожиданно закончила: — Мы с Даней нашли Янису собаку.
— Собаку?
— Да. Хотим пса ему подарить.
— Какую?
— Сейчас покажу, у меня фотка есть. — Она порылась в телефоне: — Вот. Кане-корсо. Итальянец. Смотри, какой красивый.
— Ой, какой хорошенький, — заохала подруга.
Вера рассказала, как они выбирали породу, как искали щенка и что его должны привезти из Италии. Она говорила и не могла остановиться. Чтобы не углубляться в себя, не нырять в собственные безрадостные мысли.
Все оставшееся время до возвращения братьев они обсуждали собаку. Когда благоверный наконец явился, Вера поднялась ему навстречу. Надо бы обрадоваться, успокоиться, но что-то протестующее поднялось в ней и захлестнуло. В глазах у нее вспыхнуло темное пламя.