— Ой, кто-то вспомнил, что он муж! — язвительно сказала она.
— Я при всем желании не смог бы об этом забыть. Мне за час три человека об этом напомнили.
— Скажи спасибо, что я нашей бабушке не позвонила. Вот тогда бы тебе точно не поздоровилось.
Даня пригнулся к Риде и тихо позвал ее домой, но она отмахнулась:
— Не пойду я никуда. Хочу досмотреть.
— Тебе кино тут, что ли! — вполголоса возмутился он.
— Я никуда не пойду, пока не увижу, что они помирились, — прошипела она.
— Я все-таки была права, — продолжала Вера. — Как только ты добиваешься своего, тебе сразу становится скучно! Значит, когда я тебя ненавидела и ко всем чертям посылала, ты никуда не уходил. Никуда не собирался, ничто тебя не волновало. А когда влюбилась так, что жизни без тебя нет, замуж вышла, ты сразу решил, что Веру надо отпустить. А Веру ты спросил? Ты когда-нибудь будешь делать то, что хочу я, а не то, что тебе одному надо?! Я ему еще собаку собиралась подарить!
— Какую собаку? — поинтересовался Янис, и его невинный вопрос разжег в Вере новый огонь.
— Уже никакую! Не будет у тебя теперь ни собаки, ни Веры! Вот возьму и брошу тебя! — громогласно заявила она. — Соберу вещи и уйду! И останешься один! Я тебя с братом помирила, вот останешься вдвоем с братом! Хотя ты же сказал, что квартиру мне оставляешь, — значит, ты уйдешь! Тебе вещи соберу!
— Вера, остановись, не надо... — Рида попыталась угомонить разбушевавшуюся подругу.
Но Вера ее будто не слышала. А если бы слышала и видела, если бы гнев не застилал ей глаза, она бы заметила, что Янис улыбается. Он улыбался тихо, почти незаметно, но даже не ей, а чему-то своему, далекому, ведомому только ему одному.
— Точно. Чего это я твои вещи буду собирать? Сам собирай! Собирай и уматывай отсюда! Чтоб к утру тебя здесь не было! Пошли! — скомандовала Риде.
— Куда? — растерянно спросила та.
— В клуб. Надену красное платье и пойду развлекаться.
— У тебя нет красного платья, — отметил Янис.
— Есть! Самое красное из всех красных! Вытащу на свет божий какого-нибудь забытого поклонника и буду всю ночь веселиться!
— Душа моя, все твои забытые поклонники свет божий даже увидеть не успеют, сразу в мир иной отойдут транзитом!
— Ты в себя пришел, что ли? — Вера глянула на мужа как будто удивленно и унеслась в гардеробную, видимо, искать то самое красное платье.
— Меня такой поворот вообще не устраивает, — разнервничался Даня, провожая взглядом свою возлюбленную, которая тут же устремилась за Верой.
— Не дергайся. Они еще не определились, чьи вещи будут собирать: ее, мои или забытого поклонника. Пусть идут. Дальше входной двери не выйдут.
— Адский сегодня день был, — сказал Даниил.
— Адский, — согласился Янис. — Выпить хочешь?
— Хочу. Как никогда.
— А я хочу картохи жареной. Сделаешь?
— Конечно.
Они ушли в кухню, где брат чистил и жарил картошку, а Янис открыл банку солений, привезенных от Евдокии Степановны.
— Зачетные, — похвалил Даниил, попробовав огурец. — Надо бы водочки к ним.
— Угу, — подтвердил Янис и сунул в морозилку бутылку водки.
— Я же сразу сказал, что надо было ехать ко мне. Посидели бы, поговорили спокойно.
— Прав ты был, прав, — Янис снова согласился с братом.
Чуть позже они ели жареную картошку с румяной корочкой, пили ледяную водку из запотевших рюмок, закусывали хрустящими огурчиками и тихо разговаривали.
— Ты как? Нормально?
Даня тяжело вздохнул:
— Честно говоря, раньше бы взвыл, наверное. Мать, конечно... А сейчас... по-другому все как-то. Можно пережить. У тебя есть Верка, у меня есть Ридка. У нас семья, и нас в ней четверо. Когда грустить? Девки вон куда-то собираются. Мы с тобой водку пьем. Хорошо все. Лучше не бывает. Зачетные все-таки огурчики, — еще раз похвалил.
— Надо завтра съездить к бабуле. А то мы еще не были у нее, как вернулись.
— Я с вами хочу.
— Все вместе поедем.
Когда кончилась водка и значительно убавилось в банке огурцов, к ним вернулись Вера и Рида. На Вере, конечно же, не было никакого красного платья. Она осталась в футболке и джинсах. А вот Рида была одета в пальто и натягивала на руки перчатки.
— Собралась? Молодец. Поехали домой, — Даня сразу поднялся. — Ян, не провожай.
Они ушли сами, захлопнув за собой дверь.
Вера молчала, глядя на мужа весьма говорящим взглядом. Янис хотел лишь одного: прижать ее к себе крепко-крепко, вдохнуть запах ее волос и больше никогда не отпускать. Но она все стояла и не двигалась с места. Тогда он протянул руку, без слов подзывая ее к себе. Она приблизилась, он чуть отодвинулся от стола, и она уселась к нему на колени.