Сэр Родерик посмотрел на него с таким изумлением, как будто Крикс заговорил на незнакомом языке, а потом покосился на стоящего с ним рядом Эккерта, от взгляда которого, казалось, могло свернуться молоко.
— Я начинаю понимать, что ты имел в виду, — сказал сэр Родерик, как будто Крикс был лошадью или собакой, о достоинствах и недостатках которой они уже успели побеседовать до этого. По указанию лорда-командующего Эккерт забрал трофеи и проводил пожилого рыцаря до выхода. Крикс уже собирался потихоньку последовать за ними и послушать, о чем они станут разговаривать, но тут Юлиан Лэр толкнул его под локоть.
— Зачем ты это сделал? — спросил он сердито. Крикс поморщился.
— А что мне оставалось? Это ведь мы притащили в лагерь эту дрянь. И если из-за этого оружия случится что-нибудь плохое...
— Я не о мече. Зачем ты взял у него деньги? Он же их тебе швырнул, как кость собаке...
Крикс заметил, что разведчики из «Серой сотни» удивленно косятся на Юлиана, и громко сказал:
— Я просто умираю с голода. Гилберт, не знаешь: у хозяина найдется что-нибудь такое, что можно подать прямо сейчас, не заставляя нас дожидаться?
Гилберт начал добросовестно перечислять:
— Солонина, ветчина, колбасы...
— Замечательно, пусть тащит все подряд. И не забудь про пиво. Угощаю всех...
Лица разведчиков заметно просветлели, а «дан-Энрикс» наклонился к Юлиану и негромко произнес:
— Потом поговорим, идет?
Побратим неохотно кивнул.
Пару часов спустя отяжелевший от еды и выпивки «дан-Энрикс» обессилено упал на войлочный тюфяк в маленькой комнате под самой крышей. Нойе оказался ушлым типом и не стал селиться в общей зале, а снял комнаты на верхнем этаже, причем за сущие гроши. Крикс успел забыть о том, что обещал Юлиану объясниться, но у побратима деньги сэра Родерика явно не желали выходить из головы. Лэр сел на край его топчана и тряхнул засыпающего энонийца за плечо.
— Так что с деньгами, Рик? — настойчиво спросил он.
— А что с деньгами? — вяло отозвался энониец.
— Зачем нужно было принимать его подачки?
Крикс вздохнул.
— Ты что, не слышал, что я говорил? Я потерял свой кошелек, пока мы удирали от Безликих.
— Но у меня есть немного денег. Мы могли бы...
— Честно есть сухие корки, пока Лориан не выплатит нам жалованье? А зачем? — Крикс подпер голову рукой, чтобы было удобнее смотреть на Юлиана. — Тому, кто поступил в разведку, не полагается гордо отказываться от награды, понимаешь?.. Если ты сказал бы, что нам ничего не нужно, остальные невзлюбили бы нас с первого же дня.
— И тебе не было противно, когда он швырнул на стол свой кошелек? — осведомился калариец недоверчиво.
Крикс хмыкнул.
— Да я ничего другого и не ожидал. Пойми: для лорда-командующего мы с тобой — обычные разведчики... помоечная шваль. Если ты хочешь жить спокойно, научись плевать на то, что думают о тебе люди типа сэра Лориана. И в особенности не старайся переубедить их на свой счет. Ты в их глазах — простолюдин, и они будут презирать тебя, даже если ты станешь вести себя, как император. А теперь, если не возражаешь, я чуть-чуть посплю. Глаза уже не открываются...
Юлиан встал и перебрался на свою постель. Крикс перевернулся на другой бок и подумал, что он так и не рассказал побратиму о Дарнторне. От этой мысли ему даже расхотелось спать. Несколько секунд он размышлял, не стоит ли окликнуть Лэра и вернуться к разговору о своем отъезде из Адели, но потом решил, что это дело терпит. Впервые за много дней они с Лэром были сыты и спали под крышей, а не под открытым небом, так что было просто глупо испортить себе все удовольствие упоминанием о Льюберте.
IV
Когда-то Льюберту казалось, что любое место будет лучше, чем имперская столица. Примерно в те же времена он верил, что, когда он снова встретит своего отца, все наконец-то встанет на свои места, и жизнь опять будет такой же правильной — а следовательно, счастливой — как до мятежа и поступления в Лакон. Действительность жестоко разочаровала Льюберта. Порой он даже спрашивал себя: действительно ли отец рад его приезду? Лорд Сервелльд держался с наследником так отчужденно, что в его присутствии Льюберт испытывал мучительную скованность, боясь случайно сделать или сказать что-нибудь не то. А знаменитая на весь Бейн-Арилль цитадель Кир-Кайдэ показалась Льюсу самым неуютным местом на земле. Мрачные люди, вечно куда-то спешившие и выглядевшие так, как будто бы они не спали уже много дней подряд, виселицы вдоль дорог, исступленное напряжение, которое буквально ощущалось в воздухе. А в довершение всего — вороны, слякоть и бесчисленное множество оттенков серого: серое небо, серый снег, серые камни старой крепости. В первую же неделю после своего приезда Льюберт с удивлением почувствовал, что он почти скучает по Адели, хотя последние годы там никак нельзя было назвать спокойными или счастливыми. Льюс сказал себе, что просто не освоился. Но прошел месяц, а потом другой, а между тем «освоившимся» он себя по-прежнему не чувствовал.