* * *
Сейлес мрачно смотрела, как слуги заканчивают собирать вещи королевы, наследника и нескольких придворных дам, которые должны были сопровождать Алиру на Томейн – этой же ночью их должны были отправить в порт. Одежда и другие вещи Сейлес легко уместились в одной сумке, которую она собрала сама и отправила на корабль вместе с подвернувшимся под руку кандидатом. Прослужив в Ордене некоторое время, все гвардейцы, так или иначе, забывали про то возмущение, которое в них вызывала манера старших рыцарей использовать новичков для разных личных поручений, и начинали делать то же самое. В отличие от остальных, Сейлес обычно так не делала и даже пыталась стыдить своих товарищей, напоминая, как они когда-то злились, что их превращают в мальчиков на побегушках. Но в последнюю неделю – с того дня, как начались приготовления к отъезду королевы на Томейн – она все время чувствовала себя такой запутавшейся, сбитой с толку, раздраженной и несчастной, что опомнилась и почувствовала стыд за свой поступок только несколько часов спустя, когда кандидат, которому она вручила свои вещи, не только отнес их на корабль, но и давным-давно успел вернуться в Адельстан.
Почувствовав, что деловито снующая туда-сюда прислуга мешает ей сосредоточиться, Сейлес выбралась в коридор, едва удерживаясь, чтобы не скрипеть зубами от досады.
Лейда говорила, что она сама должна решить, что будет правильным – остаться здесь или сопровождать Алиру на Томейн. Услышав эту мысль впервые, Сейлес ощутила необыкновенную растерянность. Лейда открыла ей глаза на то, что до сих пор она удачно отвлекала себя от самого сложного вопроса, думая о том, как бы ей переубедить мессера Ирема. Но уж не потому ли ей было так важно, чтобы Ирем разрешил ей остаться в городе, что это бы переложило часть ответственности на него? Раз он с ней согласился, раз Алира тоже согласилась – значит, она поступает правильно... Лейда права, это абсурд. Так рассуждают только маленькие дети. Когда Сейлесс поняла, что хочет вступить в Орден, несогласие мессера Ирема её ничуть не волновало. Как и мнение отца, родни и всех её знакомых и друзей. Человек, который верит в собственную правоту, пойдет на все – даже если понадобится переодеться в мужской костюм и убежать из дома... или дезертировать из Ордена.
Сейлес резко остановилась, ошарашенная совершенно новой мыслью. Сейчас, когда она перестала думать о мессере Иреме, как о противнике, которого ей нужно было одолеть, ей вдруг подумалось, что он находится в таком же положении, как и она сама. Дружба с Алирой позволяла Сейлес была в курсе разговоров Ирема с Валлариксом. Она знала, что готовность Крикса во всем уступать чиновникам из магистрата представлялась Ирему самоубийством и безумием. А уж с тех пор, как Крикс потребовал продолжить допросы с ворлоком, сэр Ирем, кажется, вообще перестал улыбаться – даже той издевательской, насмешливой улыбкой, которая не имела ничего общего с весельем. Мог ли такой человек, как Ирем, попытаться что-то предпринять, чтобы не допустить подобного развития событий?.. Да, конечно. Думал ли он о такой возможности? Сейлес была уверена, что да – иначе следует признать, что она вообще не знает Ирема. И все же, судя по всему, Ирем решил, что следует позволить Меченому вести свою игру так, как он считает нужным.
А Валларикс? А Лейда Гефэйр?
А сам Меченый, в конце концов?!..
Почему до сих пор она ни разу не подумала, что каждому из них пришлось сделать какой-то страшный выбор, который мог обернуться чем угодно, и сейчас, когда все ставки были уже сделаны, им оставалось лишь скрывать свою тревогу и терпеть мучительную неизвестность? В чем тут было дело – только в её эгоизме или в том, что это понимание было уж слишком неуютным и пугающим?.. Как ни крути, куда приятнее видеть в том же Иреме избыточно самоуверенного, не желающего слушать чужих возражений человека, чем позволить себе осознать, что он сейчас, пожалуй, куда более измучен и растерян, чем она сама. Манеры каларийца всегда раздражали Сейлес больше, чем её товарищей – во многом потому, что, в отличие от остальных, она-то понимала, что та роль, которую он исполняет перед подчинёнными – не более, чем маска. Но на деле оказалось, что она тоже охотно верила его притворству – там, где оно добавляло ей самой ощущения незыблемости окружающего её мира, устойчивой почвы под ногами. Сейлес тяжело, прерывисто вздохнула – и внезапно осознала, что уже пару минут стоит посреди коридора, бессмысленно глядя в пустоту перед собой. Это заставило её встряхнуться и сбросить с себя это тревожное оцепенение.
Дойдя до лестницы, она спросила у дежурного гвардейца, возвратился ли уже сэр Ирем в Адельстан, и услышала предсказуемый ответ, что Ирем остался на ночь во дворце. В последнее время он, по большей части, ночевал именно здесь, в трех отведенных ему комнатах, а в Адельстане появлялся изредка, наездами. Наверное, хотел быть ближе к императору на случай каких-нибудь неожиданных событий.