Нелепая идея. Меченый уже никогда и ничего не скажет – именно из-за того, что позволил себе с головой увязнуть в этой бесполезной мистике.
- Чушь, - хмуро сказал Ирем. И, чтобы хоть как-то сгладить резкость своей реплики, дёрнул плечом. – Прости. Я, может быть, даже хотел бы искренне поверить в то, что ты права... Но это выше моих сил. Я не могу.
Лейда кивнула, словно с самого начала ожидала от него подобного ответа.
- Но у тебя, во всяком случае, еще осталось что-нибудь, ради чего стоит сражаться до конца?..
Ирем оскалился.
- Ну разумеется, - желчно ответил он. – Что за вопрос?.. По мне, так у нас не осталось больше ничего, кроме причин сражаться до конца.
- Думаю, этого вполне достаточно, - заметила она – и, кивнув коадъютору, направилась туда, где на сваленных в кучу балках отдыхали Льюберт с Юлианом.
Глядя ей в спину, Ирем с удивлением почувствовал, что ему в самом деле стало легче.
Сейлес была уверена, что шторм затянется как минимум на весь следующий день, но к утру погода неожиданно наладилась. Безумствующее накануне море неожиданно утихло и теперь только слегка штормило, пасмурное небо обещало, в самом худшем случае, едва заметный дождь, а о вчерашнем ливне напоминали только мокрые, скользкие камни и вода, заполнившая борозды от вытащенных на берег лодок. Алира, правда, предлагала Отту с его спутниками подождать хотя бы до полудня, чтобы убедиться в том, что море не преподнесет каких-нибудь новых сюрпризов, но Кэлрин, хоть и поблагодарил королеву за заботу, решительно сказал, что они отплывут немедленно.
Сейлес вместе с остальными спустилась на берег, чтобы проводить «Бурую чайку» и другие корабли из «Серой крепости», и сейчас смотрела, как стоявшая у шлюпки Айя прощается с дочерью. Айрис в Адель не взяли – как и двоих раненых во время шторма моряков с «Крылатого», которых тоже оставили на попечение имперцев. И девчонка, и оба раненных хирдманна бурно протестовали против такого решения, но Айя даже бровью не повела, проигнорировав все возражения с насмешливым спокойствием, напомнившим Сейлес мессера Ирема – не того Ирема, каким он был в последние несколько месяцев, а коадъютора в его обычном, благодушном настроении. Айрис в конце концов утихомирилась сама – должно быть, просто слишком сильно вымоталась, чтобы продолжать негодовать и возмущаться. В глубине души Сейлес подозревала, что Айя нарочно не пыталась приструнить девчонку, используя ее недовольство, чтобы отбить всякую охоту возмущаться у двух раненых – поскольку любой взрослый человек, который пытается что-нибудь доказывать в компании скандалящей десятилетки, в любом случае будет выглядеть глупо.
Айя с первой минуты вызывала у Сейлес почти болезненное любопытство – не только из-за событий, описанных в книге Кэлрина, но и из-за смутных, но упорных слухов, что сэр Ирем был в неё влюблен. Сейлес это, конечно, совершенно не касалось, но почему-то мысль о том, что эта женщина когда-то в прошлом была дорога мессеру Ирему, вызывало чувство странной теплоты, как будто этот факт каким-то образом сближал её и Королеву. Когда Сейлес смотрела на прямую, туго перехваченную воинским поясом фигуру Айи, красиво очерченные губы и насмешливое выражение серо-зелёных глаз, в голову лезли совсем уже несуразные мысли о том, что у мессера Ирема хороший вкус.
А еще – хотя Айя большую часть времени обращала на вертевшуюся рядом с ней девчонку столько же внимания, сколько обычно обращают на щенка, который прыгает и лает где-то под ногами, Сейлес почему-то ни одной минуты не сомневалась в том, что она очень любит свою дочь. Пока моряки из её команды спускали на воду лодки, Айя неожиданно заботливым движением поправила шерстяной плащ, застегнутый под горлом у девчонки, а потом, нагнувшись, крепко обняла ее.
- Я буду по тебе скучать.
Айрис упрямо отвернулась, поджимая губы.
- Это несправедливо, - хмуро сообщила она Айе. – Почему я должна оставаться здесь, с этим глупым мальчишкой?..
Сейлес прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Айрис явно возмущала мысль, что кто-то мог поставить её на одну доску с Кеннетом. На вид дочери Айи можно было дать лет десять, но сама она, похоже, искренне считала, что команда «Бурой чайки» - более подходящая для неё компания, чем семилетний принц. Сейлес не могла разобраться в том, какие чувства вызывала в ней эта девчонка. С одной стороны, её упрямство придавало Айрис обаяния, с другой – будь Айрис её дочерью или младшей сестрой, Сейлес давно бы надрала ей уши.