- Давай, - уступил он со вздохом, наклоняясь к императору и подхватив его под локти. Помогая Валлариксу пересесть на парапет, рыцарь пробормотал - Только не вздумай истечь кровью или рухнуть вниз...
Самое странное началось в тот момент, когда обрушился каменный купол, находившийся прямо над залом Тысячи колонн.
Серое пасмурное небо над их головами начало стремительно светлеть, пока не засияло, как расплавленное серебро.
По небу быстро, словно птицы, пролетели кучевые облака, следом за ними полыхнул багрово-фиолетовый закат, со скоростью кометы пронеслись и растворились в предрассветном небе бледный кругляшок луны и по-летнему яркие созвездия. Ирем закрыл глаза, почувствовав, что у него кружится голова, а камни ускользают из-под ног. Чувство было таким, как будто бы недели, месяцы и дни несутся сквозь остановившееся время яркой ярмарочной каруселью.
- Как... красиво, - потрясенно выдохнул Валларикс где-то совсем рядом с ним.
- М-мм, - промычал Ирем, сам не зная, хочет ли он согласиться с императором - или пожаловаться, что его мутит.
А потом все исчезло – доспех, давящий ему на плечи, и мучительная жажда, тошнота и боль в разбитой голове.
...В тот день он, как обычно, засиделся с солдатами до поздней ночи, потому что Яррен, который присматривал за ним по поручению его отца, не возражал против того, чтобы Ирем торчал на кухне, во дворе или в солдатской караулке в такой час, когда ему давно полагалось быть в постели.
Яррен вообще всегда вел себя так, как будто полагал, что Ирем сам вполне способен о себе позаботиться. Утром, когда они спускались в кухню, где обедали солдаты из замковой стражи, Яррен брал поднос и собирал на него все, что собирался есть на завтрак – водружал в центр подноса миску с кашей, отрезал ломоть хлеба, мазал золотистую горбушку маслом и накладывал в тарелку остатки жаркого с ужина. На Ирема он при этом даже не смотрел. Если тот ограничивался ломтиком поджаренной ветчины или каким-то другим лакомством, Яррен не обращал на это ни малейшего внимания. Но если днем Ирем начинал ныть, что он проголодался, то наемник поднимал его на смех и советовал в следующий раз поесть нормально, а не строить из себя знатную леди, которая боится располнеть.
С Ярреном Ирем наслаждался ощущением свободы и мужского братства. С того дня, как он избавился от няньки и перешел под надзор наемника, никто больше не говорил ему, что следует тепло одеться или что пора ложиться спать. Ирему это льстило. Иногда ему казалось, что они заключили безмолвный уговор – Яррен обращается с ним, как со взрослым, а в ответ он должен вести себя соответственно. То есть не ныть, не жаловаться, не быть чересчур назойливым и не мешать Яррену развлекаться.
Вот и теперь Яррен торчал на кухне и играл в пинтар с парой своих друзей, а Ирем сидел рядом с ним и чувствовал, что, несмотря на все свои старания держать глаза открытыми, вот-вот заснет прямо на табурете, уронив голову на руки. С ним подобное уже случалось, и он знал, что, если он действительно заснет, то пробуждение будет не из приятных – в лучшем случае, Яррен без лишней нежности встряхнет воспитанника за плечо и посоветует идти к себе, а в худшем – кто-то из солдат треснет ладонью или кружкой по столу, заставив его подскочить от неожиданности. Лучше уж встать и дотащиться до кровати.
- Я пойду спать, - объявил Ирем вслух.
- Давай, – небрежно согласился Яррен, бросив кости. И, покосившись на единственный светильник на столе, спросил – Тебе ведь не нужна свеча?..
Ирем представил темноту на лестнице, пугающее ощущение, что в каждом углу затаились какие-то призрачные чудовища... До спальни он, положим, доберется, но потом придется лежать одному, вдали от кухни и от караульных помещений, в абсолютном мраке. Ирем по опыту знал, что ему будут мерещиться движения и шорохи в каждом углу, и это будет продолжаться до тех пор, пока он не намучается страхами настолько, чтобы у него не осталось сил бояться – и только тогда ему удастся провалиться в сон.
Но Яррену определенно не хотелось расставаться со свечой. При свете очага гораздо хуже видно фишки, значит – больше риска, что кому-то из противников удастся смухлевать. Если Ирем заявит, что ему нужна свеча, то Яррен будет недоволен – и наверняка поймет, что дело тут не в том, что он не хочет разбить лоб на лестнице.