Сидевший на заборе парень внезапно громко засвистел, а потом запустил в оборванную девушку огрызком яблока, которое он только что жевал.
— Солдатская подстилка! — крикнул он.
По-видимому, это должно было послужить сигналом остальным. Во всяком случае, мальчишки, до этого шатавшиеся в сторонке, бросились к глубокой луже на краю дороги и стали бросаться жирной грязью в бегущую девушку. Их предводитель тоже соскочил с забора и метнулся к луже вместе с остальными, но, к своему несчастью, не заметил бросившегося ему наперерез «дан-Энрикса». Крикс без лишних церемоний пнул присевшего на корточки «метателя» под зад, и тот по-поросячьи ткнулся носом в лужу, неуклюже растянувшись на земле. Тройка его друзей правильно оценила положение и бросилась бежать. Когда их предводитель попытался встать, «дан-Энрикс» поймал его за ухо и резко потянул наверх, не дожидаясь, пока его пленник встанет сам. Он с удовольствием отметил, что охотничий азарт на лице мальчишки сменился испугом и злостью, а волосы, лоб и щеки густо вымазаны грязью.
То ли они и правда подняли какой-то шум, то ли дело было в безошибочном чутье на необычные события, однако из трактира тут же выглянула невысокая, полная женщина с полотенцем, перекинутым через плечо. Крикс подумал, что ее глазам, наверное, предстала довольно странная картина — убегающая девушка, улепетывающие в противоположном направлении мальчишки и, в довершение всего, он сам, стиснувший ухо перемазанного грязью пленника.
Явно не желая потерять лицо перед товарищами, остановившимися на безопасном расстоянии от энонийца, пойманный «дан-Энриксом» мальчишка извивался, как пиявка, и пытался лягнуть разведчика ногой. Меченый почувствовал, что с большим удовольствием искупал бы его в луже еще раз.
— Если не угомонишься, то я сейчас срежу палку и отлуплю тебя прямо на глазах у всех твоих дружков, — пообещал он мальчишке.
То ли тот совершенно выдохся, то ли — скорее — оценил угрозу по достоинству, однако отбиваться парень перестал. Крикс посмотрел в ту сторону, где исчезла девчонка.
— Какого Хегга вы кидались в нее грязью?
— Потому что она шлюха! — вякнул тот. — Она спала с солдатами, и с Вареком, и с Брамом, и даже с Лягухой...
Крикс прищурился. Если бы он в возрасте этого мальчишки выражался таким образом, Валиор бы его убил. Какая жалость, что отец этого парня, судя по всему, не видит в этом ничего особенного.
— Даже если это и так, это не ваше дело, — наставительно сказал «дан-Энрикс», выворачивая парню ухо. — Еще раз увижу, что ты в нее чем-нибудь швыряешься — получишь так, что месяц сесть не сможешь. Понял?..
— Понял, — еле слышно пробурчал мальчишка, безошибочно почувствовав, что пререкаться будет в высшей степени неумно.
Крикс отпустил его, и пленник отскочил от него, как ошпаренный. А потом, отбежав шагов на десять, яростно выкрикнул несколько угроз, сводившихся к тому, что оскорбитель еще очень, очень пожалеет о своем поступке. Выпалив эту тираду, он тут же пустился наутек, как будто Меченый и вправду собирался его догонять.
— Что это он там кричал? — презрительно спросил «дан-Энрикс».
Женщина, стоявшая в дверях трактира, рассмеялась.
— Так ведь это Рест, внук старосты. Воображает, что ему все можно...
— Ясно, — сказал Крикс, вспомнив о Катти. Тот тоже думал, что ему все можно, а чуть что — стремглав несся жаловаться папочке. Но полностью уйти в воспоминания «дан-Энриксу» не удалось. Дразнящий запах из дверей корчмы неудержимо отвлекал его внимание. — Скажите, у вас можно купить хлеба?
— Все, что пожелаете, мессер. Входите.
Крикс собирался уточнить, что он вовсе не рыцарь, но потом раздумал. Может, эта женщина и не считает его рыцарем, а просто, по привычке всех трактирщиков, пытается ему польстить. В столице содержатели трактиров тоже всякий раз «мессерили» недоучившихся лаконцев, чтобы те, раздувшись от сознания собственной важности, решили заказать что-нибудь подороже.
Корчма оказалась совсем маленькой — всего на три стола — но очень чистой и опрятной. Внутри витал теплый и сытный запах свежей сдобы.
Посмотрев, как энониец уплетает мягкий белый хлеб, хозяйка озабоченно спросила:
— Может, вам приготовить что-то посущественнее?
— Нет, спасибо, я не голоден. — «Просто устал от сухарей и прочей дряни», мысленно добавил он. — Лучше налейте мне оремиса, если он у вас есть.