Если бы Яррен стал грозить ему побоями, Ирем бы его не послушал, но слова наемника заставили его содрогнуться. Ирем уже видел загноившиеся раны, и он знал, что Яррен прав.
Такийскому разъезду, встретившемуся им на четвертый день их путешествия, Яррен сказал, что ему надоело иметь дело с «имперскими крысами».
- С твоими шэддерами, думаю, будет повеселее, - дерзко сказал он такийскому вождю. Ирем не видел его лица, но по голосу понял, что его бывший наставник, как обычно, широко и белозубо ухмыляется.
- А мне-то зачем брать тебя к себе? - холодно спросил предводитель айшеритов. Но наемника неласковый прием немало не смутил.
- Затем, что, уезжая от имперцев, я забрал себе самого лучшего коня из замка, а тебе привез племянника наместника. Лорд Кейр даст вам за него хороший выкуп – а ты, думаю, поделишься со мной по справедливости.
В старых легендах вождь, услышавший такую речь, сказал бы, что человек, который обокрал и предал прежнего хозяина, предаст и всякого другого, и послал бы голову предателя в замок его отца. Но Ирем уже понял, что жизнь не похожа на легенды, и не слишком удивился, что такиец отнесся к речи Яррена благосклонно и позволил ему ехать с ними.
В крепости, куда они приехали два дня спустя, Ирем провел не пару месяцев, как предсказал ему наемник, а целых полгода – переговоры насчет выкупа изрядно затянулись. Впоследствии Ирем понял, что цена, запрошенная за него, и вправду была непомерно высока – особенно если учесть, что речь шла не о взрослом рыцаре, а о мальчишке девяти лет от роду, вся значимость которого состояла в том, что он носил звучное имя «Кейр». Можно себе представить, как бесился Альто, получив от жены брата письмо с просьбами о помощи. Отказать было невозможно – вся Калария бы поразилась такой черствости и стала обсуждать этот поступок за его спиной. Но и платить целое состояние за постороннего мальчишку, которого он в глаза-то никогда не видел... Да уж, Альто, вероятно, прямо-таки лопался от злости. Но в те месяцы, которые Ирем провел среди такийцев, он не размышлял о выкупе и не томился ожиданием.
В детстве одни впечатления легко сменяются другими. Пока Яррен вез его навстречу неизвестности со связанными за спиной руками, мысли Ирема вертелись вокруг похитителя и планов побега. Но в такийской крепости, когда его развязали и он получил возможность ходить куда пожелает – разумеется, внутри кольца крепостных стен, - Ирем быстро забыл о том, что он в плену. Жизнь в новом месте оказалась неожиданно захватывающей. В отличие от отцовского замка, где жили одни только солдаты, а единственными женщинами были мать самого Ирема с ее служанками, такийцы жили вместе со своими семьями. Впервые в жизни Ирем оказался в месте, где, помимо взрослых и скучных младенцев вроде его младших братьев и сестёр, имелась целая компания его ровесников.
Ирем привык к тому, что он гораздо меньше и слабее окружающих его мужчин, и что этот досадный недостаток роста, силы рук и веса нужно постоянно компенсировать – решительностью, быстротой и удесятеренной яростью. Мальчишки из такийской крепости к такому оказались совершенно не готовы – а сам Ирем оказался не готов к тому, насколько он, оказывается, силен. Он был обескуражен и сбит с толку, когда в первой же стычке обнаружил, что поколотил противника значительно сильнее, чем рассчитывал, и напугал едва ли не до полусмерти. Вплоть до этого дня Ирему вообще не доводилось иметь дело с кем-нибудь слабее его самого, и вид блюющего от боли сверстника вызвал в нем острое смятение и жалость. Ирем понял, что перестарался, и пообещал себе, что в следующий раз он будет осторожнее. Однако приучиться к осторожности после того, как он всю свою жизнь учился каждый раз выкладываться до конца и не щадить себя, было не так-то просто – все его привычки и инстинкты требовали совершенно противоположного. Когда Яррен подначивал его продемонстрировать, как он умеет бить, то всегда останавливал удар ладонью, твердой, как кленовая доска, и хохотал. Пытаться драться с Ярреном – это было все равно, что колотить набитый землей кожаный мешок, на котором Ирем отрабатывал удары; мешку абсолютно все равно, а вот костяшки пальцев каждый раз после подобной тренировки были сбиты в кровь, несмотря на наросшие за предыдущие разы мозоли. Зато у мальчишек в крепости решительность и сила новичка вызывали благоговейный ужас.
Втайне Ирем жалел, что не может остаться с новыми товарищами насовсем. В плену у него было все, о чем он только мог мечтать – свобода делать все, что ему хочется, компания ровесников, с которыми он мог играть и бегать с утра до ночи, и полное отсутствие какой-либо учебы. Глядя на то, как он командует мальчишками из крепости, взрослые шэддеры смеялись – «Может быть, не стоит возвращать его имперцам?.. Выкуп выкупом, но как бы нам потом не пожалеть об этом!». Но, конечно же, как только выкуп был получен, Ирема отправили домой. Приехавшие за ним люди Альто Кейра обходились с ним с таким сочувствием, как будто бы шесть месяцев в такийской крепости были тяжелым испытанием, и Ирем, не желавший обижать соратников отца, предпочел сделать вид, что так оно и есть. Его попутчики смертельно оскорбились бы, если бы поняли, что после пребывания в плену Ирем не только не стал еще больше ненавидеть айшеритов, но и начал относится к ним едва ли не с симпатией.