Но Олрис даже сейчас не понимал, как ему это удалось.
- Князь с самого начала говорил, что из тебя однажды может получиться Эвеллир, - сказал дан-Энрикс в день своего возвращения, пригласив Олриса пройтись по галерее, чтобы никто не мешал их разговору. Из-за приоткрытой двери Зала тысячи колонн звучала музыка, и гости продолжали шумно веселиться на пиру, но в коридоре было тихо и безлюдно.
Олрис протестующе замотал головой.
- Какой из меня Эвеллир!.. Наверное, все дело в Олварге. В том, что мы с ним… что он… - Олрис умолк. При мысли, что Олварг был его отцом, Олрис даже сейчас чувствовал, что каждый волосок на его теле встает дыбом.
Крикс задумчиво взглянул на собеседника.
- Князь бы, возможно, с тобой согласился. Он сказал бы что-нибудь о том, что зло всегда несет в себе зерно своего разрушения, и в конце концов порождает то, что должно его истребить. Но лично я уверен в том, что ваше родство с Олваргом тут совершенно ни при чем. Дело в тебе самом. Только не спорь, - остановил его дан-Энрикс, когда Олрис встрепенулся, собираясь возразить. – Пойми, что этот Меч вовсе не выбирает самого достойного или же самого отважного из всех людей. И меня он признал своим хозяином совсем не потому, что я был лучше всех дан-Энриксов, пытавшихся принять Наследство Альдов до меня. Ривален отзывается, когда у нас не остается более заветного желания, чем потребность избавить мир от зла. И, если хочешь мое мнение, тебе не стоит лишний раз думать о своей связи с Олваргом. Когда-то, когда я узнал, что он был братом моей матери, я тоже чувствовал себя довольно отвратительно. Но потом я вспомнил о Валлариксе и подумал, что Олварг, к счастью, не единственный дан-Энрикс, с которым нас связывает кровное родство.
Странное дело – до тех пор, пока он это не сказал, Олрис не сознавал, что между ним и Криксом тоже существует родственная связь, пускай и не настолько близкая, как он воображал. Глаза внезапно защипало, и огонь от освещавших галерею факелов расплылся в яркие сияющие пятна. Олрис застыл посреди коридора, чувствуя, что его разрывает между желанием вцепиться в Эвеллира, как в лесу после сражения с Безликими, заплакать и позволить Криксу обнимать и утешать себя, словно ребенка – или гневно заорать и швырнуть Эвеллиру под ноги бокал, который он держал в руках.
- Прости меня, - негромко сказал Крикс. – Мне правда очень жаль. Я помню, как я злился на Валларикса и Ирема за то, что они ничего мне не сказали – но, как видишь, сам я поступил ничуть не лучше их.
Олрис опустил голову. Если бы Крикс пытался объяснить и как-то оправдать свое решение, это бы только подогрело его возмущение, но виноватый и сочувственный тон собеседника подействовал на Олриса обезоруживающе.
- Я бы на вашем месте тоже не сказал, - помедлив, признал он. – И вообще… не думаю, что захотел бы это знать, пока Олварг еще был жив.
- Ну наконец-то! Сколько можно спать?.. – праведно возмутились их товарищи, когда Олрис и Ингритт поравнялись с группой из шести лаконцев, дожидающихся их на берегу, подальше от свистевших в воздухе снежков.
- Это все Олрис, - тут же возразила Ингритт. – Я была готова еще два часа назад.
Олрис демонстративно закатил глаза. Кто-то в толпе лаконцев засмеялся. Здесь уже привыкли к их непрекращающимся пикировкам.
- Кстати, наш мастер тоже здесь – вы видели?.. – спросил один из их товарищей.
- Где?.. – изумился Олрис, быстро обернувшись. И, действительно, увидел Крикса, стоявшего шагах в тридцати от них и наблюдающего за сражением на льду. В обычной городской одежде тот смотрелся непривычно – за последние несколько месяцев Олрис привык видеть его в черной одежде мастера Лакона. Но не узнать Крикса было невозможно.
- Ты что, действительно только сейчас его заметил? Ты же пробежал прямо мимо него, - с едва заметной укоризной в голосе сказала Ингритт. – Я собиралась поздороваться, но у него был такой вид, как будто он о чем-то глубоко задумался. Так что я решила его не отвлекать.
Олрису страстно захотелось запустить в Ингритт снежком, чтобы она хоть на одну минуту перестала важничать, но потом ему в голову пришла более соблазнительная мысль.
- Плохое место, чтобы здесь задумываться, - шалея от собственной дерзости, заметил он. – Особенно, когда стоишь к кому-нибудь спиной. Выглядит, как отличная мишень.
Ингритт насмешливо фыркнула.