Настя смотрела на неё с интересом. Девушка — сколько ей? Если Каспер на три года старше, значит, ей всего двадцать два. Но она с такой уверенностью говорила о своём наставнике, о брате и о мире странных в целом, словно для неё не существовало иной жизни. Может, так оно и есть. Должны ли реальности обычных людей и особенных разделяться? Неужели они обречены на вечное непонимание? И Роан, который помогает тем, кого оттолкнула явь нормальных, преодолеть расстояние до яви странных… Там, где им находится место. Роан, делающий всё для других.
Настя действительно не помнила, поступал ли он хоть раз при ней так, как, должно быть, хотел. Роан расспрашивал её об учёбе, когда она возвращалась, болтал, подсказывал что-то, но он, вроде, никогда не уделял должного внимания себе. Всё — им. Им с Антоном. Потому что они ныне его «дети», так, что ли?
— Вы так всё подмечаете, — вздохнула Настя, — а я даже элементарно поверить ему не могла. Всё это время…
— Ой, только не «выкай» мне. — Люси игриво поморщилась, но тут же беззаботность спала с неё, словно вода схлынула. Метаморф взглянула в сторону города. — Посмотри, Насть. Это Авельск. Город, в котором странных зашкаливающее количество. Этот город умеет губить. Но теперь вспомни людей, с которыми ты тут знакома. Не всех, а именно из NOTE. И скажи, мы так похожи?
Настя склонила голову набок.
— Нет, — наконец, нерешительно ответила она. — В основном, нет. У вас есть похожие привычки, но вы… разные.
— Ага. А почему?
— Э, потому что вы люди?
— А ты нет, что ли? — Люси вздохнула. — Соловушка, запомни, каждый ведёт свою войну. И ты можешь биться, сколько посчитаешь нужным, или сдаться. Вот только не забывай, что вокруг люди — такие же бойцы, как ты — они тоже сражаются. А если слить две войны в одну, получится что-то пострашнее, но ведь и вас двое. То есть, если не прибегать к стилю Роана объяснять, всё равно двое круче одного. Вот и мы делим свои войны между собой. Не всегда открываем их суть — например, я до сих пор не знаю, насколько глубоко Касперу больно. Но мы хотя бы пытаемся сражаться бок о бок. Поэтому нам легче.
Над Авельском собирались тучи, но до леса их дымчатые лапы не добирались, только разочарованно скребли громом, как кошачьи когти.
Всё это время она и не пыталась поделиться с ними своей войной, да?
Они предлагали свою поддержку постоянно. Каждым напоминанием, что она может им доверять. Каждой улыбкой. Каждым днём, когда на всякий случай — просто потому что была угроза — за ней присматривали. Они не хотели, чтобы с ней что-то случилось, но она их желание принимала за вынужденность.
— Мне так жаль, — выдохнула Настя, жмурясь. — Я такая дура.
Люси беззлобно хмыкнула.
— Ну-ну, это не худшее, — заметила она участливо. — Зато теперь понимаешь: мы только добра желаем. NOTE — та часть, которая не представлена одним только Роаном — вступилась за тебя по своей воле. Каспер, Йорек, естественно, Михаил. Да даже Борис. Видела его? Представляешь его способным на такую жертвенность? Ему не нравится ситуация, но он всё-таки решил тебя принять. Постараться принять. Мы все стараемся. Но если ты не идёшь навстречу, какой во всём этом толк?
— Люси, я…
— Знаю, знаю. — Люси пододвинулась и обняла девочку. Что за странная привычка у всех этих людей, так запросто прикасаться? Но Настя не вырвалась. Только глаза приоткрыла, ловя ресницами отсветы надвигавшейся грозы. Голос Люси звучал тихо: — Давай отыщем это горе луковое, а потом ты обо всём сама с ним поговоришь, окей? И о доверии, и о помощи, и обо всём остальном.
— Хорошо. Спасибо.
Метаморф улыбнулась, разжимая объятия. Маленький шаг — вновь в неизбежность. Но в этот раз Настя точно знала, чего хочет. И — чего могла достичь.
В этот раз она не будет сражаться в одиночку.
*
Искать в лесу легче, чем в городе. Да, в городе лучше дороги и не приходится постоянно следить за тем, куда ступаешь, но ещё там полно странных, которые в любой момент могут напасть, а это само по себе дорогого стоит. Зато теперь можно было не беспокоиться: в светлой осенней роще им угрожали разве что неудобно торчавшие на пути камни.
— Если мы найдём стены, я пройду через них, — сказал Йорек. — А ты сегодня тяжёлая артиллерия. Знак я подам.
— Ладно.
Что было приятно: Йорек был не из болтливых. Антон, тоже не любивший попусту молоть языком, с оттенком удовольствия шагал вровень с этим юношей и старался не сильно напрягаться, когда заподазривалось что-то скрытое. Йорек был союзником; более того, мысли его витали в других небесах, и он лишь направлял и предлагал, как исследовать. Но пока что все поиски были безрезультатны. Они уже три часа шатались по лесу, прочёсывая квадрат за квадратом, но не находили признаков цивилизации.
Наконец, они остановились, одновременно решив, что заслужили пару минут передышки. Ноги слабо гудели, но Антон привык держать себя в форме, а Йорек — немного ниже него, более худой — просто обладал чрезвычайной выносливостью.
— Ты был на улицах, — сказал Антон, оценивающе оглядывая спутника. Тема, затронутая давно, вновь всплыла в голове.
— Да. Лет семь.
— Семь?
— Большой срок для уличного, да? Я на редкость живучий. — Йорек немного помолчал и добавил, не глядя на лифу: — Меня вытащил Роан, и я ему по гроб должен. Поэтому и ищу теперь.
Знакомое чувство. Наставник с извечной улыбкой; обещал взять — взял, обещал защитить — даже под нож лёг. Это было необычно, но правильно. Антону было, за что Роана благодарить. Ещё бы разобраться в себе…
Связь ловило плохо, но у странных, видимо, свои приспособления, потому что какой-то небольшой аппарат в кармане Йорека пробил череду сигналов. Рация? Бывший нейтрал даже не моргнул, но сообщил:
— Его нашли. Каспер передаёт, чтоб мы срочно подтягивались к штабу. Борис уже распределил всё по плану.
Нашли. Антон выдохнул. Вот как. Хорошо. Значит, теперь всё будет в порядке.
Остаётся только Роана оттуда вытащить.
*
За окнами буйствовал ветер, сбивая пожелтевшую хвою.
— Когда я уже смогу ходить?
— Организм должен восстановиться после комы. Три месяца — большой срок. Ты ведь уже стоишь, верно? Значит, осталось немного.
Тая бросила косой взгляд на собеседницу. Та говорила без напряжения, с плавным терпением в голосе; даже если ей была неприятна претензия, она ничем раздражения не выдавала. Чутьё у Таи на людей такое себе было, и гадать по эмоциям она не умела. Зато вокруг собеседницы вечно крутились люди — Тая слышала их из соседней комнаты, хотя никогда не заставала. Те, кто ей показывался, ограничивались узким кругом людей NOTE, Настей и Антоном. А, и тем парнем с волосами длинными, как у девушки. Он и сейчас был здесь, сидел, облокотившись на кресло — не в нём, а именно рядом, положив локти на согнутые колени и подняв подбородок. Шелковистые волосы, чёрные, как вороновы перья, прямыми прядями обрамляли вытянутое бледное лицо и тёмные глаза. В чёрной футболке, открывавшей худые ключицы, чёрных джинсах и чёрных кроссовках он казался нереалистичным дополнением к уютной светлой комнате с мягко-золотистым освещением и общей пастельной палитрой.
Его, кажется, звали Дмитрий.
А вот собеседницу звали Оля. Девушка миловидная, с неброскими, но приятными чертами личика, тёплыми карими глазами и каштановыми волосами, небрежно перекинутыми на плечо, в свободной блузке, не скрывавшей узость плеч и торса, и длинной юбке, скрывавшей всё остальное. Насчёт ходьбы Таи она говорила спокойно, хотя сама ходить не могла, передвигаясь по дому в инвалидной коляске и иногда пересаживаясь в кресло.
Цифры значили мало, но Тая и так была ограничена в количестве информации, так что ловила любую мелочь. Дмитрию двадцать два года, Оле — восемнадцать. Михаилу тридцать один, Борису тридцать три, Касперу двадцать пять, Люси двадцать два, ещё заходили Йорек, которому двадцать один, и Роан, которому дофига. И ребята, разумеется, но их годы не трудно посчитать: всё-таки лиф в своё время делили по возрастным группам. Тая и Настя обе из шестой группы, Антон на два года старше… Считать было приятно. Тая, тяготевшая к этому действию, первым попросила у Оли учебник по математике — действительно, у девушки такой хранился. На улице было сложно достать какие-то книги. Обычно Стае удавалось стянуть на время что-то из библиотеки, посидеть там же, пошататься по книжным, перехватывая истории по кусочкам, и всё-таки читать в тепле и покое было приятнее.