«Я могу благодарить его всю жизнь, но так и не перечислю все причины до конца».
Автобус тряхнуло. Они выезжали за город.
*
— Предлагаете всё взрывать?
— Мы не варвары. Взламываем двери и забираем Роана.
— А они нам позволят?..
— Пусть попробуют не позволить.
— А если Настю первой пустить?
— Ребёнка?
— Я справлюсь!
— Нет. Одна не пойдёшь.
— Э-эй, у меня получится! Это ведь вроде лаборатории?
— Здание старого испытательного центра. Подземное. Два уровня, Роан предположительно на нижнем…
— Борис, так как с планом?..
Каспер слушал, подрагивая от раздражения. Необходимость следовать заранее обговоренным действиям сейчас, когда цель была так близка, нервировала. Вообще-то Кас присутствовал на многих операциях, однако теперь всё оборачивалось иначе. Во-первых, они пришли за Роаном. Во-вторых, с ними пришли два ребёнка… нет, неправильно — расценивать их как детей. Сейчас это лифы. А лифы умели сражаться, даже истекая кровью.
Антон стоял собранно, не расслабленно; плечи чуть наклонены, взгляд ровный и мрачный. Настя рядом с ним куталась в свободную чёрную кофту поверх светлой футболки, губы плотно сжаты, лицо равнодушно-вымученное. Радужка светилась ярким аметистом, подчёркивая степень активации странности: девочка была готова к бою.
— Почему Люси не взяли? — спросил Каспер.
— Её странность небоевая, здесь бесполезна, — ответил Борис. — Она в отделении в моём облике. Считаешь ход неправильным?
— Нет, всё верно.
Борис осведомлялся не из робости, лишь из вежливости: всё-таки Люси Касперу сестра, его мнение относительно неё стоит выслушивать. Вновь разгорелась беседа, повторение планов. В обсуждении участвовал и Каспер — в светлом пальто, измученный, мрачно-решительный. Другой Каспер, в чёрной куртке стоявший поодаль, незаметно для собравшихся, разглядывал самого себя с недовольством: действительно, он совсем иссох. Посоветовать себе быть аккуратнее, что ли?
«Множественное разделение», странность Каспера, не значила изменение характера. Взаимопонимание его версий было абсолютным, таким, каким даже между двумя самыми близкими людьми не бывает, потому что все Касперы, по сути, были одним человеком. Тела просто разные. И поступки-мысли в настоящем времени тоже. Однако легко предугадать свои действия в той или иной ситуации, не так ли? Касперу вот удавалось.
Из его версий вышла бы замечательная команда, вот только — во-первых — это дико путало окружающих и — во-вторых — это было опасно для его психики. Объединять впечатления нескольких вариаций и так трудно, а если кого-то ещё и ранят? Летом Каспер уже умер. Это ужасное ощущение. Схождение с ума — ещё хуже.
Однако сейчас в Авельске его было два, и ситуация давила неимоверно: Каспер старался держать себя в руках, но на странности всё отражалось. Ему нехило перепадёт, когда операция завершится. Но всё — потом. Сначала Роан.
Каспер-который-в-светлом поймал взгляд Каспера-который-в-чёрном и мотнул головой. О. Неплохо. Появилась возможность скрыться.
«Вы же не думали, что я дам вам рисковать первыми?»
Каспер шёл на безумство. Не большее, чем сделаться подопытной игрушкой экспериментаторов, однако на достаточное — и он целиком это осознавал. Он просто идиот. Лезет, куда не следует. Однако он помнил примерный план здания и помнил, что всегда существует чёрный ход… где-то в лесу. А Каспер достаточно хорошо ориентировался в окружающем мире, чтобы справиться.
С двух фронтов. Это увеличивало шансы.
Пока Каспер в светлом отвлёк собравшихся, Каспер в чёрном отступил назад и направился в обход. Должен быть ещё вариант. Ещё путь.
А вот и он. Надо же. Они использовали все средства защиты, но Каспер, устойчивый к действию путающих странностей, мог не тревожиться за правдивость своей находки. Замаскированная под валуны и мох дверь, давно уже покрывшаяся плесенью — не использовалась. Не было повода. Хах, вот и поплатились. Там, со стороны, уже взвился в воздух пронзительный, спиральный звук, и его сложно было не распознать: только от крика этого человека мог даже массивный ход провалиться. Или они очерчивали территорию? Странность Бориса, несомненно, заработает потом. Сперва — атака напрямую. Интересная стратегия.
Каспер мощным пинком ударил по двери, и она обвалилась, рухнув обломками и седой пылью. Открылся чёрный проход. Кас достал фонарик и деловито посветил, разглядывая грязные каменные стены. Тоннель уходил вдаль, прямой, как дорога в Ад, и пахнущий затхлостью, пыльный и крайне отвратительный. А за ним ждал Роан. Каспер без сомнений спустился и, отмеряя шаги, направился вперёд.
Разумеется, он не сомневался, что вызвал достаточно подозрений. Ребята не наивны, знают наверняка, что он так просто не оставит одного себя в безопасности, пока другим будет сражаться. Они в курсе, естественно. Однако никто не предпринял попытки его остановить — немного радует, значит, доверились его опыту. Хотя Каспер на их месте был бы строже, всё-таки он не в том состоянии, чтобы размышлять трезво. Он полон горечи, беспокойства и злости, и он готов на многое — опасное состояние, он понимал, но шагал вперёд с упрямством, достойным ученика бессмертного.
Чутьё сработало моментально. Каспер замер, вжавшись в стену, и погасил фонарь. В прямом коридоре — откуда?! Как сюда проникла странность? Чья?
Мрак сгущался вокруг, заливая пространство кромешной чернотой, и не было видно ни одного силуэта, но ощущение не исчезало, наоборот, усиливаясь. И, когда оно достигло пика, всё воздействие вдруг исчезло, оборвавшись на полуноте.
— Каспер, это ведь Вы? — с лёгкой неуверенностью произнёс голос из неочерченной темноты. — Я наблюдал за входом.
Каспер настороженно остановился, поражённый тем, что этот голос — и в таком месте.
— Айзек? — осторожно позвал он.
Зажёгся свет.
*
Всё было расписано и утверждено, всё было проработано. Лишняя морока ни к чему. Борис стоял, скрестив руки, и наблюдал, как сначала под землю нырнул Йорек, пройдя ворохи опавшей листвы насквозь, как подождали Антон с Настей, ступили следом — и только тогда воззвал к странности.
Способность Бориса подчиняла пространство — без сопротивления, с границами лишь в фантазии. Пределы действия, к сожалению, несколько сжаты способом воздействия, однако он без проблем управляет ближайшим окружением, а подземное здание в него включено. Кратко и по делу. Гравитация, силы, ветер, состояние материи, предметы, вакуумы, скорость, время — всё это в его власти.
На своей территории Борис — полноправный хозяин.
Заиграло ощущениями материи. Мириады невидимых пут, ветров и векторов, ударов и соприкосновений, мгновений и отзвуков заполняли пространство вокруг, и Борис внимал им, позволяя себе откинуться в их вселенную — смешанные галактики, водовороты, каждый миг что-то происходит. Власть «Территории» разрасталась, захватывая всё больше и больше. Подгибались миллиметры. Сминались и опадали бумажными росчерками преграды. Борис мог сделать всё, что хотел, но при этом сдерживался, давно отученный от праздного следования эмоциям.
Эмоции — вещь разрушительная. Он же пришёл спасать.
Первая мысль, пришедшая в голову Борису, когда он встретил Роана, звучала так: «Что он такое?». Не существовало в мире людей, способных с бешеной скоростью регенерировать после нанесения такой раны. Роан почти из ошмётков тогда сложился, с невозмутимым видом и благодушием на светлом, измазанном кровью лице глядя на молодого сотрудника организации. Роана можно было пилить, рвать, разносить в клочки — но он оставался целым. Он был бессмертен. Это шло вразрез со всеми законами, подвластными Борису, и он смотрел на существо с ужасом, с каким никогда ни прежде, ни после ни на кого и ни на что не смотрел.
Роан не был человеком. Абсолютно точно.
Однако он оставался тем, кого Борис безраздельно уважал, и потому он не сомневался, вступая в бой. За шагом шаг, и треск стен, и полные горечи крики Насти, голосом сметавшей преграды в поисках учителя. Люди, удары. Антон перепрыгивал через людей, его руки до запястий были измазаны в крови, и кровь закрадывалась в раскрытые ладони багровым оружием. Эта битва не была красивой. Она была обычной. Сверкали вспышки, и Антон оттаскивал Настю, закрывая собой, а Борис бросал вперёд новые материи: он двигал стены, руша конструкцию, но оставляя открытым выход, так, чтобы они могли выбраться. Как и предполагалось, тайник охраняли боевые странности, однако никто из них не дотягивал до уровня Бориса, а ловкие лифы пробирались туда, куда он не успевал, концентрируясь на противостоянии. Люди в спешке покидали помещения. Потолок держался на одной воле Круценко.