— Роан! Бессмертный!
И здесь пусто — лабораторные принадлежности, ничего больше. Одним прицельным ударом Каспер вырубил кинувшегося было противника; какую-то женщину в белом халате треснул по затылку — выживут, но они враги, а Каспер жалости к таким не знал. Они отобрали Роана. Это стоило того, чтобы их ненавидеть.
Подвернулся какой-то парнишка, и Каспер, подняв его за воротник рубашки одной рукой, в лицо прорычал:
— Где Роан?
Но тот был в таком ужасе, что тут же отключился. Ага, ясно. Не готовились к нападению. С чего бы?
Ничего не расскажут, и ладно. Каспер сам найдёт. Усадив парнишку к стене, Каспер столкнулся в дверях с Антоном; тот обшарил взглядом комнату и покачал головой:
— Его тут нет.
Со спины на него… не напали — враг был тут же сметён и со смачным хрустом впечатан в стену. Вынырнула бледная девочка в чёрной кофте.
— Я не сломала ему спину, так ведь? — пробормотала она, но тут же помотала головой, отметая лишние мысли. — Роан! Сенсей!
— Пошли вниз, — решил Каспер.
Антон прыгнул вперёд по коридору, и в его руке сверкнуло густым багрянцем кровавое лезвие, рассекая кожу противника, но не проходя до плоти — останавливаться Антон тоже умел. Каспер бросился следом, отстреливаясь и следя, чтобы не попадать под пули или странности снова. Если у второй версии не получится, он должен хоть так сохраниться.
Где ты, Ро?..
— Вы можете выйти этим ходом, — говорил Айзек, очертаний его спины не было видно в полном мраке. Свет вычерчивал только дорогу под ногами, и периодически там мелькали его пятки — паренёк был в кедах с голубыми шнурками.
Они шагали почти вровень, но разглядеть Айзека было трудно, и Каспер недовольно напрягался, хотя действия странности больше не ощущал. Коридор разделился на две линии, и Айзек уверенно повернул направо. Они снова шли молча, не соприкасаясь плечами, хотя коридор был довольно узким.
— Скажите, странности неразрывно связаны с хозяевами, так?
Видимо, в Лектории предпочитали действовать, а не строить теории, и уж точно не наставлять своих пешек.
— Смотря какие. — Каспер взвешивал слова, прежде чем их произносить: несмотря на сложившуюся ситуацию, Айзек всё ещё находился под руководством врагов. Может быть, это хитроумная ловушка, направленная на поимку Каспера, вот только парня это не пугало. Подумаешь. Бывало и хуже. И всё-таки он решил немного объяснить: — Всё зависит от сущности странности, а уже потом от её обладателя.
— Но если обладатель умирает?
— Способности шестой категории могут оставаться в мире материальном. Если это опасно, они удаляются. Некоторые остаются надолго или прикрепляются к чему-либо. Что именно тебя волнует?
— Можно ли передать странность другому человеку. — Айзек нервно выдохнул. — Другому странному.
«А вот это уже серьёзно».
Они завернули за угол и оказались в… прямоугольном помещении с каким-то затхлым инвентарём. Всё здесь было покрыто пылью и грязью, давно не убирались, даже стены из нейтрально-голубых превратились в серые. Каспер поспешно потянулся в карман за платком и прижал его к лицу, дыша через лёгкую ткань. Айзек последовал его примеру, натянув на рот и нос воротник кофты — его было уже видно, он стоял вполоборота. Над воротом сверкали темно его глаза.
— Это ключ-код, — произнёс парнишка, приглушённо из-за ткани, протягивая Касперу магнитную карточку. — Стащил. Она поможет Вам. Бессмертный сейчас в третьем отсеке, на втором этаже. Это отдельная пристройка, так что Ваши союзники её бы не нашли. Эта карта освободит его из заключения.
Каспер, прищурившись, глядел на него.
— Спасибо, — наконец, сказал парень, принимая карту. — И всё же почему ты это делаешь? Ведь ты будешь страшно наказан.
— Теперь они мне не угроза, — горько усмехнулся Айзек, отступая. Каспер приподнял фонарь, заставив его поёжится, но он поборол неприязнь к яркому свету и заявил: — Я не могу вступить в NOTE.
— Что? Подожди, это ведь твой шанс.
— Я знаю. И я безумно благодарен за него, поэтому и делаю это всё. — Глаза Айзека мрачно мерцали, как два чёрных сапфира на бледном полотне. — Но у меня остались дела в Лектории. Меня уже не нужно спасать, я в этом не нуждаюсь.
— Ты будешь мстить за ту девочку. — Каспер не попытался придать голосу вопросительную интонацию.
— Да. — И Айзек не стал отрицать. — За Леви. Я отомщу за неё. И для этого я остаюсь в Лектории. Надеюсь, мы никогда не встретимся врагами, Каспер.
— Я тоже на то надеюсь, — хмуро отозвался тот. — Но если тебе понадобится, ты можешь обращаться.
— Спасибо. Почему-то я не ждал от Вас иного ответа.
Айзек отступил назад, вновь к тоннелю, но Каспер окликнул его, и парнишка обернулся. Светлый лик выражал сосредоточенность, мрачную решимость и непомерную тяжесть. Смерть девочки действительно его сломала — но в то же время сделала сильнее. Казус. Конфликт состояний.
— Вы угадали, — ответил Айзек на невысказанный вопрос. — Леви, умирая, как-то сумела передать мне свою странность, вытеснив мою прежнюю. Теперь «Симбиоз с тенями» — это я. И Леви всегда будет жить в моей тени. Удачи Вам.
— Прощай.
Айзек кратко поклонился и исчез, растаяв во мраке — вновь вспыхнуло ощущение использования способности, и Каспер уже не удивлялся. Вот как. Значит, это ты, Айзек, теперь будешь теряться в темноте, не в силах выбраться, но одновременно пользуясь этим, словно воздухом для дыхания… Вот какая у тебя судьба. И эта судьба с NOTE не связана.
«Надеюсь, мы никогда не встретимся врагами». Каспер отвернулся и, гася фонарик, отворил старую грязную дверь. Пара поворотов — и он будет у цели.
========== 4 / 9. Аквариум ==========
— 18 октября 2017
— Тогда мы будем сражаться с твоей болью… вместе.
Хоть Каспер и обещал, он не мог разделить с бессмертным все тяготы его жизни. Он старался, как мог, он всё отдавал и всё тратил, не задумываясь и не жалея — но не был способен заставить Роана поделиться с ним своей ношей. Роан, этот сгусток света, этот беспечный и одновременно серьёзный мыслитель, ни разу не позволил кому-то взять на себя его раны. Он сам был щитом и тащил груз ответственности за свои решения самостоятельно, никого не подпуская. То, что Касперу он хотя бы объяснял свои мотивы, уже было огромным шагом. Но всё равно имелось то, что Роан ни с кем не разделял.
Его боль. Его бесконечная жизнь, влачащая его из века в век, стала естественной и принималась как должное вечным юношей, и он разучился уделять внимание своим ощущениям, а потому и на боли не концентрировался — но она была. Она шла из года в год вместе с ним, сопровождала его молчаливой тенью, такая же неуловимая и обыкновенная, такая же глубокая и неприкосновенная. Роан бессознательно к ней никого не подпускал. Люди не могут выдержать такого груза, всё-таки веками скапливалось.
Но Каспер мог. Каспер хотел. Понемножку — начиная с две тысячи пятого года и по сей день — Каспер рьяно сражался за каждую Роанову улыбку. Не ту, что адресовалась всем и миру, а ту, что адресовалась прежде всего себе. Отвоёвывал черты характера, качества Роана как личности у самой судьбы и дивился своей храбрости при этом: можно сказать, Каспер шёл против законов всего мира, потому что это было неправильно и неестественно. Если миру нужен был проводник и он выбрал Роана, то нарушать волю никак нельзя. Но Каспер чихать на это всё хотел. Он видел Роана, чувствовал Роана и знал, что Роан из себя представляет. Каспер был единственным, кто это понимал в полной мере. Потому ли только ему бессмертный впервые раскрылся?
Но то боль душевная, терзавшие муки долголетия. Забывая всё, Роан всё помнил, такой вот диссонанс. И Каспер был в его воспоминаниях и знал об этом. Всё, что они прошли за двенадцать лет, всю эту тернистую дорогу, когда оба кололись. Они могли идти по общей тропе, широкой, шёлковой, но оба уступали друг другу дорогу безопасную, предпочитая рядом с ней шагать по битому стеклу. Они так и шагали, отказываясь ступить на путь счастья, с разных сторон этого пути, и до них не сразу дошло — не важно, кто из них пойдёт по центру. Они могут идти вместе. Им хватит сил, стойкости и желания, чтобы идти вместе, и они справятся. Нужно было только об этом поговорить. Но они не решались, а когда решились — позже, чем следовало — уже не было так больно.