Борис поднялся вместе с ним, не комментируя свои намерения: впрочем, ему всё равно пора было обратно в отделение. Люси и Йорек, сегодня подкинутые ему под опеку, закопошились, собираясь.
— Поедем к Тае? — обратилась Настя к Антону. Она держалась хорошо, но была порядком измотана.
— Да. Учитель?..
— Прогуляйтесь без меня, — отмахнулся Роан с улыбкой.
Они уже выходили из кафе; Настя оглянулась на миг, остолбенела, но тут же повернулась обратно и потянула Антона прочь. Он не был против. Он думал о том, что перед ними теперь стоит трудная задача. Трудная — но необходимая для выполнения. И они справятся, чего бы то ни стоило.
*
В маленьком кафе остались лишь они вдвоём — Каспер и Роан, юноша и бессмертный. Они стояли близко — так, как было для них естественно, но как не получалось уже давно. Между ними сгорало молчание, зыбкой осенней шелестя за окнами. Роан смотрел открыто — уязвимо. Он не отказывался от боли, а принимал её с благоговением. «Любое чувство — это боль», он сам так говорил, но теперь стоял и даже не пытался защититься.
— Спасибо, что дождался, — улыбнулся бессмертный. Его взгляд был тёплым, теплее солнца, такого прохладного в последние дни октября. — И что доверился, не бросившись сразу. Я не имел права о таком просить.
— Нет. — Каспер в той же эмоции неожиданно казался младше. Грусть его лицо красила. — Ты ведь знаешь: я пойду за тобой, даже если ты не позовёшь.
События, произошедшие несколько месяцев назад, теперь вставали перед глазами особенно ясно. Горела ладонь, и Каспер бездумно коснулся ею щеки Роана, ласково убрал несколько мешающихся светлых прядей.
— Я ударил тебя, — коротко сказал он.
Роан помнил, однако в нём не мелькнула ни обида, ни злоба. Он лишь слегка повёл головой, ловя столь желанное ощущение контакта.
— Не думай об этом, — попросил он.
— Не могу. Я ударил тебя. — У Каспера болезненно дрогнул уголок рта. — Мне было плохо и больно, но я не должен был…
Роан поцеловал его запястье, опустил его руку в своей, переплетая пальцы. Они так давно не касались друг друга. Малый по календарям, но безумный по напряжению срок. Время, за которое Каспер всё равно не смог забыть это родное, до удушья необходимое ему тепло — не смог и не захотел.
— Давай поговорим ещё раз, — предложил бессмертный.
— В прошлый раз мы и не говорили, — вздохнул Каспер. — Ты заявил, что мне будет лучше с Белль. А я тебя ударил. Всё. Так, Роан, почему? Почему ты это решил? Почему, чёрт возьми, ты не посоветовался со мной?
Должно быть, в его голосе прозвучало больше горечи, чем он хотел озвучить, потому что у Роана зрачки дрогнули. Но бессмертный его не отпустил. Только ближе встал, сокращая пропасть расстояния, воздвигнутую за их разделённость.
— Я никогда не стану тебе подходящей парой, Кас, — сказал Роан.
Свободной рукой Каспер вновь провёл по его щеке.
— Зачем быть парой? — с пылкой печалью спросил он. — Даже если мы не будем вместе, мы всегда будем друг у друга. Какая тогда разница?..
— Потому что я не человек. — Роан мотнул головой. — Я лишь замедляю тебя. Останавливаю. Торможу. Но я не желаю тебе такой судьбы — вечно стоять на месте из-за такого существа. Я хочу, чтобы ты был счастлив, Кирилл, даже если без меня, любой ценой…
Продолжения не последовало: Каспер подался к нему, накрывая его губы своими. Роан вздрогнул, но не отпрянул; наоборот, он ответил на поцелуй, прильнул к самому желанному человеку, обнимая его за талию. Каспер прижал его к себе, зарываясь пальцами в золотистые волосы, углубляя поцелуй, ловя короткий вздох — и только тогда отодвинулся.
Роан смотрел на него словно опьянённый. Каспер провёл по его губам пальцами, вызывая лёгкую улыбку.
— Ты самый человечный из всех, — немного хрипло произнёс Каспер. — Но что бы ты о себе ни думал, это ничего не меняет. Я люблю тебя, Роан. Если ты хочешь оттолкнуть меня, если ты от всего отгородишься — даже так, счастья другого мне не нужно.
— Я не хочу тебя отталкивать, — Роан не скрывал грусть. — Я лишь…
— Ты любишь меня.
— Да, и слишком сильно. Поэтому и не могу. Без тебя. А с тобой меня гложет вина. О Кирилл, знаешь, тебе лучше уйти сейчас, пока ещё не поздно, пока я не утянул тебя на дно…
— Если ты там рядом, то на дне мне самое место. Успокойся уже, Роан. Я не исчезну, даже если ты не собираешься это принимать. — Он был так ослепительно счастлив, что почти смеялся. Взял лицо Роана в свои ладони, заглядывая в глаза. — Так что? Будешь и дальше разделять нас или позволишь нам быть счастливыми?
У бессмертного глаза сияли, словно маленькая вселенная.
— Это твой окончательный выбор? — уточнил он, тут же улыбаясь, заметив наигранную ярость, промелькнувшую на лице Каспера.
— Окончательный, — подтвердил тот, — я выбираю тебя.
У Роана дрогнули губы, и он подался вперёд, ловя безудержную теплоту чужого тела — тела, целиком и без остатка отдававшегося ему. Вместе с сердцем.
*
— Значит, мы будем сражаться, — сказала Настя, откидываясь на спинку сидения. За окном проносились леса. В автомобиле слабо и приятно пахло хвоей, а из динамиков доносилось что-то лёгкое, нагонявшее сон. Проносились деревья. — Почему Вы тоже?
Она всё же осмелилась задать этот вопрос. Не то чтобы знала, что ей-то Михаил ответит, а просто понимала: ей следует это знать. Следует знать, ради чего всё затевалось. Зачем он пошёл тогда и зачем решил идти сейчас. У него не боевая способность, хоть и компенсацией выступают опыт и мастерство; это для него опасно, и не факт, что здешнее отделение NOTE согласится участвовать.
Михаил от дороги не отвлёкся, и его голос звучал несколько приглушённо.
— Я чувствую какую-то ответственность за лиф. Тем более, в прошлый раз спасли не всех.
— А я? Что насчёт меня?
Тут он уже оглянулся. Краткая улыбка, тёплый взгляд — и вернулся к вождению.
«Ищи ответ сама, Настенька» — вот как это называется. Настя вздохнула: пора привыкнуть, что суть ей придётся искать самой, только на себя полагаясь. Разбираться и верить, что разбирается правильно. Этот мир ей не друг и не союзник, но она всё равно обязана к нему прислушиваться.
На соседнем сидении Антон полудремал, скрестив руки на груди, ровный и спокойный. Он никогда на её памяти не смеялся. И всё, произошедшее во время спасения Роана, напоминало девушке что-то далёкое, мрачное, пахнущее металлом и кровью. Антон — узник собственной сущности. Он не может сбросить её оковы. Или не верит, что может.
Настя коснулась шеи, через плотную ткань нащупывая бусы из мелких острых камушков — она их не снимала. Что ж. Перед ней вставал выбор. И его следовало принять. Здесь или там, сейчас или тогда. Девушка закрыла глаза, облокачиваясь на Антона и кладя голову ему на плечо. Антон не отодвинулся, щекой коснувшись её макушки.
Они ехали к Тае.
========== Экстра / Дети темноты ==========
Айзек, Леви
— 5 октября 2017
— Попробуй хотя бы улыбнуться.
Она попробовала, повинуясь «Говорящим портретам». Айзек попытался придать картине роскоши, но всё равно получалось мрачно. В принципе, чего он ожидал? Хотя его натурщица была покорна и неподвижна, заставить её улыбнуться оказалось ему не под силу — даже теперь лицо девочки выражало полную отрешённость, и смех не проявлялся ни в чём. Плотно сжатые губы, такие бледные, что сливались с вытянутым личиком, большие, но тёмные глаза, полуприкрытые постоянно, но взгляд из-под недлинных ресниц казался подавленным, а вовсе не томным. Сделать из этой печальной в своём равнодушии девочки улыбчивое воспоминание для картины не было возможным.
Айзек со вздохом прекратил попытки добавить света на холст и потянулся за чёрной краской. Пусть лучше так, чем совсем ничего не выразить. Кто знает, когда пригодится его странность? Так что пусть она запечатлена будет такой отрешённой, чем вообще никакой. Парень добавил теней, и портрет вмиг приобрёл больше сходства с реальностью. Девочка на стуле, не двигавшаяся уже достаточно долго, даже плечами не пошевелила; вот уж кто умеет держаться. Даже жаль её стало.