— Эй, ты можешь пройтись, — позвал Айзек. — Разомни ноги, что ли.
— Чем скорее закончим, тем скорее пройдусь, — раздался спокойный ответ.
Идеальная дрессировка. Айзек окунул кисть в краску, поднёс к холсту, но не стал ничего добавлять. Только вздохнул и повернулся к окну, чтобы не видеть этого ровного выражения. Снаружи полыхала осень, яркая такая, по-настоящему осенняя, как в рассказах пишется. Ржаво-золотистая листва постепенно открывала своим опаданием всё больше голых ломких веточек, тротуары заметались вихрями отвергнутых листочков, и дворники шуршали мётлами, воюя с сезоном.
Из студии открывался вид на маленькую площадь, окружённую ровно подстриженными кустами, в центре красовался памятник какому-то писателю или политическому деятелю — в истории Айзек не был силён. Автомобили стояли у дорожки, и там уже кто-то пытался выбить недружелюбному соседу по парковки фары; изредка объявлялись люди, запахнутые в пальто и куртки, хотя холода ещё не наступили. Обыденный вид, но Айзеку он всегда чем-то нравился. Наверно, как раз этой обыденностью. Ненормального в его жизни и так хватало.
Например, эта девочка. Её вручили на весь день, сказали сделать портрет — и исчезли без следа. Ну и начальники, блин.
Одевали её явно представители движения косплееров или слишком ярые фанаты Японии. Закос под японскую культуру с уклоном в аниме, этакое короткое кимоно, чёрное с синими и багровыми узорами; угольно-чёрные волосы в длинном высоком хвосте. Ещё и сама по себе мрачная, чем не занимательный персонаж? За таким в истории ты наблюдал бы с интересом, но в жизни это смотрится скорее странно. Если не странно — то точно подозрительно. Тем более, одежду такого типа девочка носила всегда. Леви, «оживающая тень», такая же узница Лектория, как Айзек.
Он не мог похвастаться какой-то особенностью. Айзек носил обычную одежду, отдавая предпочтение рубашкам тёмных оттенком, и он всегда был в краске, даже на лице порой оставалось — но на том его оригинальность заканчивалась. Обыкновенный парень девятнадцати лет, чего уж тут мелочиться? Для Лектория это было необычно: традиция что ли, но в организации все выделывались, как могли. Что погибший этим летом Вильгельм, косивший под фокусника, что эта малютка-тень Леви, что седой Льюис. С такими на улице показаться может быть стрёмно. Благо, обществу Айзек предпочитал любимое дело, даже осквернённое клеймом рутины.
— Всё-таки пройдись, — посоветовал он, отодвигая от себя мольберт. — Давай, не сидеть же вечно. Можем чаю попить, что скажешь?
Леви пожала плечами, равнодушно смотря на него. Он никогда не видел её не отстранённой, точно в этом мире девочка не жила. Удручает. Она могла бы быть симпатичной, если бы не это мрачное безразличие.
Чай он всё-таки пошёл готовить, чуть не перепутав кружку с использованной кистями водой. Пришлось на всякий случай сполоснуть всё, что было; его маленькая студия включала в себя кухонный закуток, а там уже хранились запасы чая и печенья: натуре творческой бывает нужно оторваться от увлекательного занятия и подкрепиться. На вопрос о предпочитаемой заварке Леви снова пожала плечами, но зато она уже стояла, разминая затёкшие ноги и потягиваясь. Айзек притащил к кофейному столику кружки, сахарницу, откопал нетронутую упаковку крекеров и даже джем в закупоренной баночке, только потом обнаружил, что девочка разглядывала свой незаконченный портрет.
— Ну как? — полюбопытствовал он, подходя.
Леви быстро взглянула на него. Затем протянула руку; кончики её пальцев замерли около нарисованного лица. Она вздохнула и покачала головой.
— Красиво, — проронила. Дожидаться подробной рецензии Айзек не стал, приглашая её к столу, — всё равно она слишком сдержанна, чтобы полнее описывать эмоции. Даже если картина получилась плохо, вряд ли она об этом сказала бы. Что такое дитя делает в Лектории?
Леви он усадил на промятый диван — здесь он отдыхал и спал, так что пружины совсем продавились и недовольно скрипели, зато всяко лучше сидеть там, чем на табуретке. Сам парень на ней и устроился, наклоняясь, чтобы достать со столика свою кружку. Только поднёс к губам — раздался звонок. Леви тут же вскочила и исчезла. Айзек, дёрнувшись и не обнаружив её нигде, взглянул себе под ноги — тень от него была чернее, чем должна быть при условии свободно лившегося дневного света из высоких и широких окон.
— Вряд ли это враг, — заметил Айзек вслух. — Но если хочешь, можешь и так. Только не отставай.
Он направился к двери, и тень перемещалась за ним, точно влитая. Помучавшись с дверной цепочкой, отворил Айзек врата в свою скромную обитель и тут же скривился.
— Я за девчонкой, — без приветствия сообщил Льюис, вовсю оглядываясь. Нынешний главарь псов словно активнее стал за два с половиной месяца, прошедших со дня смерти предыдущего; он быстро прибрал к рукам власть над сворой, а там уже стал наглеть и изворачиваться, заметно метя в верхушку. Айзеку было всё равно, кто управляет Лекторием, но эту седую гончую всё равно видеть не хотелось.
— Я ещё не закончил портрет, — сказал он. Тень под его ногами нервно пошевелилась.
— Где эта мерзавка? На глаза хозяину нужно сразу показываться, — мрачно, точно не дослушав, изрёк Льюис.
Леви тут же возникла, как будто вытекла из темноты, приняв облик той же двенадцатилетней девочки. Она стояла немного за Айзеком, и он краем глаза увидел, что она зацепилась пальцами за подол его кофты, незаметно для владельца. Льюис недовольно кивнул.
— В следующий раз появляйся сразу. — Он обратился непосредственно к Айзеку: — Когда закончишь?
— Сложно назвать время, — уклончиво протянул парень. — Может, к вечеру…
Всё равно потом студию закрывать: у него дела дома, несколько дней так уже не появлялся. Вожак псов нахмурился, но даже так он не вызывал у молодого художника благоговейного страха. Поняв это, Льюис скривился и резко бросил, что зайдёт за девчонкой в конце дня. Айзек кивнул, и вожак вышел, хлопнув за собой дверью, чуть не задев, собственно, владельца студии. Со вздохом Айзек задвинул цепочку и повернулся к Леви. Девочка стояла, опустив глаза.
— Зато точно сможем чай попить, — оптимистично заявил парень. Леви всё-таки подняла взгляд. — Пойдём, а то остынет. Тебе сахара класть?
— Три ложки, — отозвалась Леви, и это был первый ответ не по теме, который от неё был услышан.
Не очень всё-таки любезен Лекторий со своими подчинёнными. Может, и не вся организация, но некоторые типы точно. Айзек не так долго состоял в Лектории, но наслышан был многого, да и застал события последнего года, когда в NOTE изменилось что-то, что они обратили внимание на росшую группу врагов. А этим летом — Охота на лиф, завершившаяся совсем не так, как планировалось, гибель одного из верхушки, что взбаламутило воду в низах Лектория, вступление Льюиса в должность… Так себе сезон выдался. Прошёл сентябрь, более-менее свободный, а теперь Айзек нарывался на конфликт с влиятельным лицом и не мог остановиться.
— Ты его боишься, — заметил он вслух.
Леви, понемногу глотавшая обжигающий чай с химическим ароматом фруктов, напряглась. В её болезненной угловатой фигурке проскочило волнение, словно короткий ток, и художник испугался было, что её задел, но девочка никак агрессии не выказала.
— Значит, я прав. И всё-таки мне интересно, почему?
Он у неё доверия не вызывал. Что ж, вполне объяснимо — они первый день как знакомы, да и девчушка зашуганная какая-то, совсем потерянная. Сложно представить, что такой ребёнок попал в организацию по собственному желанию. Льюис вообще назвался её хозяином, а к псам девочка не относилась: Айзек интуитивно чувствовал. Что-то тут зарыто, причём довольно-таки серьёзное, раз она при появлении владельца спрятаться пытается.
— Ты можешь попросить перевести тебя в другой отдел. — Он хотя бы предложил. — Я слышал, под командованием Веррана спокойнее.
— Не могу. — Её мрачные глаза были печальны. — Я принадлежу Льюису.
— Ты не из псов.
— Не из псов.
— Из какого ты отдела?