— Ненадолго, — отозвалась глава Стаи, рассматривая их. — Вы в порядке, значит.
— В абсолютном. После Второй вошли во вкус. — Тонкие губы Веры изогнулись в улыбке. — Можешь звать нас мстителями, если хочешь.
— Что, из-за проекта?
— Они хорошо прячутся, — плюнул Тимур, — уроды. Ничё, от нас не защищены.
— Мы знаем, как выжигать их из нор, — промурлыкала Вера.
Настя смотрела на них, и «тени» синхронно развернули лица к ней. От этой общности действия, негласной и естественной, по спине пробежал холодок. В прошлую встречу она не сразу заметила, насколько они похожи, даже если внешне до невероятного противоположны.
— Рады за тебя, — сказала ей Вера, отвечая за обоих. — Ты ещё жива. Твоими стараниями, Антон?
Антон покачал головой. Тимур оглянулся на солнце, прищурившись; в его оранжевых лучах он казался героем какой-то фантастической саги, потому что месту совсем не подходил. Искристый силуэт девочки рядом с ним — из той же оперы. Они такие странные. Они по-настоящему ненормальные. К сожалению или к счастью. Зато точно можно счесть удачей, что они союзники NOTE, а не враги, потому что с такими жестокими и отчаянными бойцами им было бы слишком трудно сражаться.
— Завтра мы увидимся вновь, — Вера опять улыбнулась. — А там исполним свой долг.
— Вы считаете эту битву своим долгом? — спросила Настя. Она их откровенно не понимала. Наверно, и не стоило понимать, ибо интуиция подсказывала: путь, избранный «тенями», настолько страшен, насколько и залит кровью. Они вовсе не хорошие дети, переступившие свою суть. «Тени» как раз свою сущность принимали, поэтому и продолжали убивать; для них это было понятным и простым.
— Разумеется. Как и вы. — Вера пожала плечиками. — Это главное. Остальное не имеет значения.
Антон встал.
— До завтра, — бросил он кратко.
Тимур хмыкнул, растянув лицо в злой и жестокой усмешке. Настя с затаённой потерянностью смотрела на этих двоих — на живые темноту и свет — и понимала, что тогда, на Охоте, могла бы стать такой же. Она пошла с ними, потому что хотела понять, что из себя представляет. Однако теперь становилось понятно хоть что-то. Она не такая, как Тимур и Вера. Она не считала их образ мыслей и поступки приемлемыми для себя. Наверно, у Насти всё же есть подобие личности.
— Спасибо, что тогда разрушили лабораторию, — серьёзно сказала Тая. — Больше может не представиться возможности вас поблагодарить.
Вера и Тимур синхронно кивнули.
И ушли.
*
Улицы не помогут «Атриуму». Они вообще никому не помогут; все их поступки — сделки на временную выгоду, попытка протянуть ещё какое-то время в окружающей их реальности. Они не умеют помогать, а NOTE не даст им того, что они потребуют. Может, Борис через Михаила мог бы, но ведь участвует всё отделение, ни за что не дозволится ему поступать своевольно… Ох, вот этому Оля к организациям не причислялась. Слишком рискованно и слишком твёрдо. Рубить топором, когда можно поддеть иглой. Никакой мобильности и всё по правилам.
Оля никогда не говорила, что она предельно честна. Конечно, ей приходилось мастерски выкручиваться; она, правда, предпочитала молчание открытой лжи, и со временем приходившие за помощью к этому привыкли. «Не спрашивай больше, чем она может ответить». Зато она действительно помогала. Какая ей выгода? Её положение опаснее любого уличного, потому что она была связана с ними всеми, постоянно на грани, постоянно под угрозой. Видимо, она совсем была ненормальной — но ей это нравилось! Не риск, а то, чем она занималась. Положение, связи, важность и нужность своего дела. Пусть совсем каплями, но она подтачивала неподвижные плиты уличных принципов, объединяя людей постепенно. У неё может уйти много лет, она может умереть раньше — но она хотя бы старается. Она прилагает все усилия для того, что считает важным!
У Оли был повод собой гордиться. Жаль, что гордость и любовь к себе в ней не объединялись.
В доме было тихо. Папа и Катя работали в городе. Михаил — на собрании в штабе NOTE. Тая вместе с Антоном и Настей — на поисках. Дмитрий не приходил без повода — во всяком случае, пока этот повод не находил или не придумывал. Оля редко оставалась одна прямо настолько, и, хотя брошенной она себя не ощущала, было немного непривычно. Правда, всё равно на сегодня есть ещё дело, ещё посетитель. Предупредили пару минут назад, так что она ещё успела перебраться на коляску и накинуть на костлявые колени плед: вид собственных ног её нервировал. Позвонили в дверь, и Оля направилась в гостиную.
Там, прислонившись к дверному косяку, уже ждал парень с пепельными волосами и шрамом через глаз, Виас, и Оля приветливо улыбнулась ему… улыбка погасла. Интуиция и чутьё, всё, что можно отнести к знанию человеческого поведения и взгляда, это всё заставило Олю вздрогнуть. Виас смотрел на неё прямо и тяжело, и на лице его было странное выражение, которое она никогда ни на ком ещё не видела. Оля сжала губы.
— Не беспокойся, — он действительно усмехался, холодно и надменно, но вместе с тем была капля любопытства и торжества. Будто ребёнок, которому показывают фильм о том, как хищник поедает жертву. — Ты же умная девочка, Оленька. И ты много помогала, так что мы тебе зла причинять не будем. Просто веди себя хорошо, о’кей?
Она смотрела на него.
— Не надо, — произнесла девушка ровным голосом. — Ошибка будет дорогого стоить.
— Наш ход важнее. Так что, попробуешь сопротивляться?
В золотистом освещении комнаты таяли тени. Из прихожей показались сопровождающие Виаса, высокие сильные шкафы, как будто бороться собирались с группировкой целой, а не беспомощной девчонкой-инвалидом. Оля стиснула подлокотники коляски. Ловушка, которую она всегда ждала, но не сегодня же. Ох, Лекторий… что же вы творите?
— Итак? — вздохнул Виас.
«Напрасно». Но Оля этого не сказала. Она опустила голову. Узоры на пледе показались какими-то неожиданно глупыми.
Когда Михаил и Катя вернулись домой, они никого не обнаружили. Все вещи — на своих местах, свет включён, в комнатах дотлевала тишина.
Посреди гостиной стояла пустая инвалидная коляска.
*
— 24 ноября 2017
— Если умрёшь, я найду тебя и убью.
Люси приподнялась на цыпочки — он почти на голову был выше — и поцеловала в щёку. Губы сухие и ощутимо дрожавшие; Каспер обнял её, привлекая к себе, и уткнулся носом в ярко-зелёную макушку. Люси промычала что-то нечленоразделённое, но он почти услышал угрозу в её тоне, поцеловал в лоб и отпустил, последний раз взъерошив и без того находившиеся в творческом беспорядке кудри.
— Из больницы так и не выпустили, — вздохнул он. — Так что не беспокойся, быстро отыщешь.
— Береги себя, глупый братец! И ты, старичок!
— Нынешнее поколение так невежливо, — шутливо посетовал Роан, отвечая на объятия бывшей ученицы, поверх её головы взглянув на Каспера. — Хэй, Кас, а меня на удачу не поцелуешь?
Люси ткнула его в рёбра, бессмертный с улыбкой покачал головой. В холл вошли ещё двое — девушка с каштановыми волосами, Белль, и молодой мускулистый мужчина… Да уж, Каспер его едва ли не впервые видел в боевой форме. Обычно одетый в строгий костюм, сегодня Борис был облачён в плотные чёрные брюки, чёрную водолазку с высоким воротом, поверх — крепкий кожаный жилет с какими-то встроенными датчиками — наверняка связь с отделением проходила так. Кобура на поясе, ремни на бёдрах с закреплёнными ножнами — для холодного оружия, плотные наручи и перчатки без пальцев, нагрудник не в военном стиле, а скорее лёгкий и прочный, напоминавший артефакт из онлайн-игры, которую Люси когда-то показывала. Высокие сапоги. В остальном Борис ничуть не изменился, та же сосредоточенность и серьёзность, но без официальной одежды контуры тела вырисовывались чётче, вместе с тем стала заметна гибкость и сила его движений. Сколько всего нового можно увидеть в человеке, если просто его переодеть! Люси вон так и глаза распахнула.