Напрасным ли будет сражение?..
Роан сделает всё, чтобы ответ был отрицательным.
Он встаёт на ноги и поворачивается к люку. Пора возвращаться. Ему ещё многое предстоит сделать.
========== 1 / 1. Умытый дождём город ==========
— 24 июня 2017
В городе начинались дожди.
Широкие дороги сливались и расходились, дома проносились вдоль, подкрашенные акварелью воды, казавшиеся ярче из-за контраста с бледно-серым небом. Их окна отражали сотни мелькавших автомобилей и внушительную яркость автобусов, облепленных рекламой. Густая зелень темнела, потяжелев от воды, и провожала прохожих ленивыми тенями. Если бы выглянуло солнце, деревья бы запылали ослепительно — но облака пресекали любую возможность, и город, разомлев от холодной влажности, ёжился зданиями и потягивался проспектами, как будто живое существо. Интересное сравнение — а ведь она впервые здесь была.
Настя стояла в конце салона автобуса, опустив в одной руке рюкзак, а другой держалась за поручень. На поворотах покачивало, но дороги в Авельске оказались неожиданно ровными: не шатало, сидения не подпрыгивали, а Настя могла не переживать, что в кого-нибудь влетит. К тому же, людей было неожиданно мало. Возможно, все разъехались — лето, как-никак. Настя оглядела автобус, поймав полный подозрения взор какой-то старушки, но не обратила особого внимания. Она и не выглядела как-то особенно. Наверно, старушку возмутили её глаза, но тут уж ничего не поделаешь. Если бы Настя могла, она бы выделялась меньше.
Ах, она не брала с собой зонт. В прогнозе погоды значились высокие температуры и ясное солнышко, но реальность оказалась хитрее, неожиданно обрушив всю ливневую мощь на город. Настя, собираясь, оставила прочие вещи для отправления, и с собой у неё разве что кофта с капюшоном. Дождь начался, когда она уже зашла в автобус, промокнуть не успела; что ж, лучше, чем ничего. Девушка выудила из рюкзака своё последнее спасение, натянула, опуская рукава до самых пальцев. Автобус слегка качнуло, но Настя неведомым образом равновесие сохранила.
Завибрировал в кармане светлых джинсов телефон. Настя поднесла его к уху, но сама удивилась: голос, который она услышала, с воспоминаниями не совпадал.
— Йо, Настюш! — Бодрый и весёлый и выше, чем тот, к которому она привыкла. Может, это не он? Настя чуть нахмурилась, но вежливо поздоровалась, и человек продолжил: — Как добралась? Ты где сейчас?
— Хорошо, — лаконично отозвалась девушка, решая, что жаловаться тут бесполезно. Тем более, переезд действительно прошёл мирно и спокойно. Лучше, чем она ожидала. Ни одной истерики, ни одного крика. Отец вообще был на удивление спокоен, хотя обычно при такой своевольности грозил её в клочья порвать одним лишь взглядом. Отвечая на второй вопрос, Настя отстранённо-воспитанным тоном проговорила: — Еду в пятом автобусе. Осталось три остановки.
— Ты в картах запутаешься, пожалуй. Они только прямой дорогой ведут…
— Нет, я хорошо с ними работаю.
— Я не сомневаюсь, малышка, — в голосе послышалась улыбка. — Но Авельск — довольно запутанный город. Здесь сложно добираться без приключений. Знаешь, как поступим? Позвони, как окажешься у закрытого детского сада. Оттуда подхватим!
«Подхватим». Несколько человек? Настя вспомнила, как неодобрительно отзывались о её переезде другие. Мол, куда девчонке шестнадцати лет от роду одной да в незнакомый город? Было бы приятнее, если б они переживали за неё саму, но Настя давно смирилась с правдой и не особо сожалела. Этих людей беспокоила безопасность не этой самой «девчонки», а непосредственно наследницы их семьи. Рода, чтобы звучало солиднее. Она — его последнее звено.
— Хорошо, я позвоню.
— Умница. И кстати… — Раздался лёгкий смешок, неожиданно тёплый. — Оставь официальность. Ты больше не дома.
Кто бы это ни был, он знал, что у Насти дома? Но тогда всё только больше путается. Настя прикусила губу, хоть и согласилась. Ещё раз пожурив её за формальности, человек отключился, и девушка убрала телефон в карман. Она повернулась к стеклу, тут же поймав взгляд ярко-сиреневых, неестественного оттенка глаз. Люди обычно им удивляются. Что ж, Настя привыкла с такими жить.
Порой ей начинало казаться, что она ко всему привыкала. Смириться было легче, чем сражаться. Ледяные преграды, воздвигнутые невесть когда между ней и родителями, не проламывались и под самым жёстким напором, и со временем она опустила руки. Настя привыкла, что ей нужно получать высшие баллы в школе, привыкла, что у неё один и тот же распорядок событий в неделе, привыкла, что необходимо молча подчиняться. В такой ситуации одного предложения хватило, чтобы она не усомнилась. Даже если этот город ей незнаком, а люди в нём — и подавно, это всё равно лучше того дома, который её вырастил. Может, здесь она найдёт хоть какой-нибудь смысл.
Надежды Настя питала смутные. Возможно, она слишком наивна, раз считает, что тут всё изменится — но терять так или иначе нечего. Статус дочери богатых и знатных людей, всё это воспитание, образ куклы на выставке, когда не имеешь права и молвить слово не из заранее прописанного диалога — осточертело ей всё это до ужаса. Бунтаркой Настя не была. Но один звонок возродил прежние надежды, и она приложила все усилия, возможно, впервые в жизни используя накопленные возможности и умения, чтобы добиться разрешения уехать.
Неожиданно, что мать отпустила. Отец дочку не жаловал особо, но холодная и строгая мать всегда придерживалась предписанных законов. В тот вечер, когда позвонил дядя, она разговаривала с ним с три часа, запершись в кабинете, а Настя ждала в гостиной, притворяясь, что её безумно увлекает вышивание. Выйдя, мать сказала ей только: «Говори сама» и вручила телефон.
Дядя был, как всегда, мягок. Настя сразу расслаблялась, слыша его голос — странная привычка, учитывая, что они не виделись лет семь. Родители его не переносили на дух, а вот Настя всегда любила. Из этой колючей семейки он единственный был к ней добр, и девушка, ощущая эту доброту, к его ласке тянулась. Дядя рассказал ей о том, что есть шанс перевезти её в Авельск, город неподалёку, там тоже есть хорошая школа и достойные институты, и вообще пора ей к самостоятельной жизни готовиться и всё такое.
Настя не верила, что родители согласятся. Какой им в этом резон? Единственную дочь нужно держать при себе, она всё-таки наследница. Однако отпустили.
Теперь, глядя через поцарапанное стекло на проносившиеся мимо дома и улицы, Настя ощущала себя непривычно счастливой. Восторг сжимал сердце, теплился в кончиках пальцев, и ей даже стало жарко, несмотря на привычку к перчаткам. Она оглядела салон, игнорируя чужие взгляды, и постаралась представить, что отныне тоже принадлежит этому городу. Ну, или будет принадлежать, как обустроится. Здесь нет родителей, дядюшек и тётушек, их бесконечных знакомых с одинаковыми масками, нет законов, правил и жёстких требований. Зато здесь будет дядя. И новый шанс почувствовать себя немного живой.
Дома сменились вытянутой оградой. За ней, должно быть, стадион; автобус остановился, впуская других горожан в своё пропахшее старыми батареями чрево. Настя разглядывала памятник, стоявший на крохотной площади там, где ограда поворачивала, огибая своё подзащитное пространство. Политический лидер, и Настя могла бы его узнать, но не стала даже задумываться. Девятый класс закончен, экзамены сданы — дайте ей немного побыть дурочкой на свой возраст.
Следующая остановка означала начало пути по переплетениям дворов. Снаружи вновь начался дождь, и Настя постаралась запомнить маршрут на онлайн-карте заранее, чтобы не мочить телефон. Натянула капюшон кофты на голову — ткань не спасёт, но хоть на время защитит. Нужно ли было попросить принести зонт, раз уж «подхватят»? И всё же она не хотела таким беспокоить. Кстати, а голос-то другой. Это не дядя? Но почему её не предупредили? Номер точно правильный. Она уточняла. Хм…
Девушка подхватила рюкзак и по серебристым ступеням сбежала на остановку, едва дождавшись раскрытия дверей. Автобус попыхивал за спиной, а она тем временем шустро скользнула под прикрытие и огляделась. С этой улочки вдаль уходили похожие друг на друга обычные дома — не такие красивые, как на главной улице, по которой прежде автобус проезжал. Как Настя прочитала, Авельск строился вокруг разветвляющейся на два потока реки, так что особенно замысловато обставлены берега и центральные проспекты. Остальное, видимо, самое обычное. Лицемерный какой-то город.