Дядя, с которым она общалась по телефону, всё-таки на свой возраст выглядел — тридцать лет или около того. А вот юноша, устроившийся на ковре, скрестив ноги и держа в руках джойстик, казался куда моложе. На экране телевизора отображалась какая-то игра. Заслышав появление гостей, юноша прервал развлечение и повернулся к ним, и Настя нервно сжала краешек толстовки пальцами в обсохших перчатках. Этому человеку можно было разве что лет двадцать дать.
Это ещё кто такой?..
— Добро пожаловать, — улыбнулся он. Улыбка ошарашила сперва не столько своей открытостью и дружелюбием, сколько тёплым светом, словно из него состояла. Подобного выражения раньше Настя на лицах никогда не видела, а ощущение, что это не игра, а самая настоящая искренность, выбило из колеи и прогнало всякое беспокойство. Девушка нахмурилась, не веря собственному чутью, и юноша вскинул руки, всё ещё держа приставку: — Не бойся, дитя, всё в порядке. Позволь объяснить ситуацию!
Он взглянул на часы и поцокал языком. Антон прошёл мимо Насти, и она краем глаза заметила ещё три двери. Одна располагалась рядом с входом на балкон и, видимо, вела в комнату, соседнюю с коридором; ещё одна — у стеллажа, и третья на третьей стене. Какая странная планировка, как-то неестественно для квартиры. Они что, объединили две другие?
— Нужно было предупредить о дожде, — вздохнул юноша. — Моя вина. Тош, поставь чайник, пожалуйста.
Антон кивнул и вышел в коридор. Юноша целиком развернулся к Насте, приветливо глядя на неё необычного оттенка глазами — неоднотонными, пёстрыми, как перья дикой птицы. Длинноватые светлые волосы и светлая кожа; мягкая улыбка; он был одет в простые штаны и свободную футболку, скрывавшую фигуру. Настя стояла, не двигаясь, и юноша покачал головой:
— Не переживай, я не причиню тебе вреда. Более того, я не ради зла тебя выцарапал у твоей досточтимой родни.
— Вы выцарапали? — удивилась Настя, с недоверием разглядывая человека.
— Я предложил, — уточнил юноша. — Право, твой дядя лучше владеет слогом, дипломат бывалый, так что договаривался уже он.
— Вы знаете моего дядю?
— Да. — Как будто пропев, он проговорил: — Сияющий, как славный рыцарь, и ласковый, как стая псов… Ах, не смотри так испуганно, про псов я шучу. Михаил — весьма порядочный человек. Он из тех, кто делает честь своему поколению. И тебя я тоже знаю.
— Неужели? — Настя прищурилась. Она отшатнулась, когда мимо прошёл Антон, но тот всего лишь принёс чашки. Спохватившись, она неловко предложила помочь, и парень пожал плечами, направляясь обратно. Она пошла за ним, вслушиваясь в квартиру, словно в слова человека. Ей здесь почему-то нравилось. Атмосфера была солнечной, хоть снаружи и хлестал дождь.
К чаю приготовили всё быстро. На кухне был стол, рассчитанный на четверых, на полках нашлось печенье, заварки было море. Быстро собрав к столу, трое уселись. Настя, всё ещё нервничая, разглядывала обитателей квартиры — как она поняла, Антон тоже тут жил. Юноша, с совершенно спокойным видом обмакивая пакетик в кипяток, продолжил:
— Настя Каринова, шестнадцать лет. Я мог бы перечислить всевозможные детали, но они лишь распалят твою тревогу. Логично, что ты не веришь мне, да я и не попытался как-то представиться ранее, но можешь поверить в одно: ты уже не дома. Авельск — совершенно другое место. Здесь будет лучше, чем там.
— А вы знаете, как было там?
— Я могу догадываться. Меня зовут Роан. — Он снова улыбнулся. — Это имя, как ни удивительно. И с позволения твоего дяди — можешь связаться с ним и уточнить, кстати — я забрал тебя оттуда. Ты можешь жить с нами; Антон — мой ученик, он тоже будет тут. Ах, а Михаилу ты всё же позвони. С твоими родителями уже договорились, да и тут устроим быстро, но лучше сразу прояснить всё. — Он склонил голову набок. — Здесь тебе не придётся молчать, Настюш. В Авельске ты можешь быть собой.
— …Да, всё правильно. — Голос дяди смягчился, и он закончил: — Прости, что не рассказал раньше. Не было уверенности в том, что моя многоуважаемая сестра не записывает все разговоры по телефону. Но ты можешь не беспокоиться. Этот человек, Роан, надёжный. Он позаботится о тебе.
Настя опустилась на край кровати, рассеянно оглядывая комнату. Здесь было просто, но довольно мило. Обыкновенная мебель. Кровать, рабочий стол со специальным креслом, полки для книг и шкаф для одежды. Чемодан Насти уже был привезён и стоял в углу. Ей стоило разобрать вещи, но пока девушка пыталась понять, как всё получилось и, главное, что ей теперь с этим делать. Она коснулась пальцами полотенца на плечах — Роан вручил с замечанием, что так и заболеть недолго. Переодеться она ещё не успела, как и снять чужую толстовку.
— Я просто растерялась, — вздохнула Настя. В телефоне раздался смешок, и девушка с лёгким волнением поинтересовалась: — А вы не приедете?
Они всё-таки семь лет не виделись.
— Не сейчас, — чуть помедлив, ответил дядя. — Но не будем загадывать на будущее, хорошо? Всё немного сложнее, чем кажется. Я в плену у обстоятельств, но, правда, сам собираюсь взять их в плен. Пока что обустраивайся, привыкай. Света выбрала тебе школу, но ты можешь подыскать другую.
— Нет, меня устраивает.
Она и так достаточно насолила матери своим освобождением из-под семейного гнёта. Если продолжит возражать — плохо будет уже дяде. Да Настя и раньше училась в лицее, новое учебное заведение, даже если статусом не слабее, вряд ли чем-то будет отличаться.
Девушка опустила взгляд на свои руки. Укороченные перчатки из тонкой тёмной ткани гасили любые звуки прикосновения, и необычно, что ни Роан, ни Антон не спросили, почему она их носит. Может быть, им не очень-то и важно, какие у Насти предпочтения в одежде. Что ж, так ей только лучше. Меньше вопросов — больше шанс сохранить свою тайну. Девушка прикрыла глаза.
— Всё будет хорошо, малышка, — мягко произнёс дядя. — Верь Роану. И будь осторожна… Береги себя.
Вряд ли такое напутствие подходит обычному переезду в обычный город, но Настя послушно пообещала держать ушки на макушке. К чему дядя это сказал? А, в любом случае…
Ей стоит попробовать хотя бы толком узнать этих людей.
Завершив звонок, Настя поднялась с места и направилась в гостиную.
***
Роан приглядывался к новоприбывшей с интересом.
Если бы нужно было описать внешне, он бы не назвал её зашуганной. Наоборот, что-то крылось в её грациозных, точных движениях и манере смотреть — чуть исподлобья, но внимательно и цепко. Ярко-сиреневая радужка не сияла, несмотря на пылающий оттенок, а в зрачках мир отражался откровенно и чисто, но тускло. Хотя лицо девочки (девушки, пожалуй, но Роан воспринимал её скорее как ребёнка) отображало такие эмоции, как недоверие и удивление, что-то было несчастное в линии рта и уголках глаз. Уставшее, трепетное. Много ли она знала? О многом ли догадывалась? Настя держалась ровно и нейтрально, как её воспитали, и Роан только головой покачал: бедная пташка.
Она быстро согласилась сходить в магазин. Видимо, хотела изучить город хотя бы в ближайшем районе; по-детски непосредственные выражения взгляда было легко прочитать, и в этом она была абсолютно открыта. Вряд ли её матушка догадалась, что внешнее подавление только больше огня даёт внутреннему миру. Может, Настя не такая послушная, какой выглядит — опять же, Роан её не знал и судить пока что не мог.
Они отправились втроём. Антон молчаливо шагал рядом, отчуждённый донельзя, и Роан вздохнул про себя. Затем обратился к девочке:
— Так что, Настюш, расскажешь о себе?
— Что именно? — уточнила та. Не дождавшись ответа, повела узкими плечами и немного неуверенно заговорила: — Ну, я не особо привередливая. Со мной не будет трудностей. И я могу выполнять работу по дому. Ещё играю на фортепиано, но не хочу здесь продолжать. Что… вообще нужно рассказать?
Голос у неё был тихий. Не сам по себе — Роан был уверен, что если бы Настя не занижала его нарочно, он оказался бы выше и звонче, даже в каком-то роде музыкальным. Но говорила она глухо, сбавляя тональность при каждой возможности, и оттого казалось, что интонация всегда ровная.