Вера обнимала напарника за шею, умостившись на его согнутом колене. Ветер трепал волосы, и она думала, что всё равно не хочет их обрезать. Улицей жить трудно, но только не «теням»: ничто не может быть для них неудобно.
— Здесь больше нет целей, — сказала она задумчиво. Авельск крышами домов сверкал под солнцем.
— Валим, значит?
— Угу. Можно в соседний город перебраться. Мы там ещё не были.
— Новая среда, хе-хе. — Смешки Тимура всегда чуть посвистывали, как и голос похрипывал. В вопросах тактики он целиком полагался на напарницу, даже не думая с ней спорить. Если ему что-то не понравится — скажет прямо, но сейчас его всё устраивало. Они полностью друг другу доверяли. Это, пожалуй, залог их успеха.
— В Авельске делать нечего. Пойдём дальше. — Вера вздохнула, соскальзывая с его колена. Она встречала лицом порывы теплого ветра. В дороге будет приятно.
— А те ребята?
— Мы ещё пересечёмся с ними, — улыбнулась девочка, ловя ответную усмешку Тимура. — Я это чувствую.
«Тени» уходили прочь.
*
По крайней мере, они никого не потеряли.
Пришёл Дмитрий. Он волновался, так и подёргивался на нервах, и Оля отпаивала его чаем, попутно замечая, что применение странности плохо на нём сказалось. Дима и так постарался на славу. Он вернул Насте память. Большего предпринять было нельзя.
— С ней всё в порядке? — спросила Оля.
— Не знаю. Я никогда не пробовал… возвращать. — Дмитрий устало потёр лицо. — Придётся за ней последить. Последствия могут быть любыми…
— Ну, она не сошла с ума, уже хорошо.
— Она всё ещё на это способна. Чёрт, я вообще не знаю, к чему приводят такие сдвиги в памяти!
Притворяется апатичным, но не такой на самом деле. Оля погладила удручённого товарища по плечу и подумала, что это лето вышло необычным даже по меркам Авельска, где все ко всему привычны. Баланс сил постоянно колеблется, и теперь весы застыли в нерешительности: ни NOTE, ни Лекторий не получили выгоды от Охоты. Наверно. Если только они не выкинут очередной фокус. Всё-таки Оля ещё слишком неопытна, чтобы моментально просчитывать варианты с их точек зрения.
— Тебе рассказали детали? — поинтересовался Дмитрий, выводя её из раздумий.
— Да. Роан приходил.
— Не тот парень из NOTE? Про которого ты говорила.
Оля сжала подлокотники инвалидной коляски. Посмотрела на стол, перевела взгляд на окно.
— Нет.
— Ясно. — Дмитрий откинулся на спинку стула. Даже с длинными волосами он не походил на девушку. — Хочешь забыть его?
— Я никогда никого не забываю. — Она слегка улыбнулась. — Работа такая. Так что, ты присмотришь за Настей?
— Попытаюсь. Придётся навещать время от времени, мы же не знаем, как она себя поведёт. Возможно, что-то теперь изменится.
— Теперь много чего изменится.
— Угу.
Они замолчали. За окнами пронёсся шаловливый летний ветер, ероша листву, насквозь пропитавшуюся влагой, но уже обсыхающую. Этот месяц ещё мог оказаться теплым. Зря люди жаловались, что не понежатся в жаре в этом году. Колыхались занавески, подрагивали лепестки цветов — они стояли в стакане на столе и качали красными и жёлтыми бутонами. Маленькое напоминание, что мир на доме Оли не заканчивается. Ей стоит напоминать себе об этом чаще.
— Почему ты всё-таки вернул ей память? — спросила девушка.
Дмитрий посмотрел на неё, и его глаза темнели усталостью.
— Наверно, я сам бы не мог столько времени жить во лжи, — отозвался он. — Тем более зная, что это ложь. Может, я поступил неправильно, но хотя бы честно. Пусть живёт в правде, а не в иллюзиях.
Он опустил веки. Оля сидела неподвижно, разглядывая его, и думает, что её положение в этом городе самое странное. Она ничего не делает, но всё знает. Однажды это может послужить как даром, так и проклятием.
Сейчас же им остаётся только подождать и посмотреть, что из этого выйдет.
*
В ресторане не было посторонних людей — наступил тот волшебный момент, в который молчит всё общество, мир замолкает, прислушиваясь к деталям своих головоломок. Бордово-бежевое оформление, бархатный контраст среди дорогущих материалов и элементов декора. Салфетки, закрученные цветами так искусно, что даже жалко их разворачивать. Начищенные до блеска столовые приборы. Люди, весёлые голоса, звон бокалов. Здесь проходит мероприятие, не тихое и не скромное, но достаточно официальное, чтобы пригласить чужаков.
— Хэй, соловушка! Выглядишь отпадно! Если это платье подбирал Роан, тогда вопрос: почему сам не оделся по-человечески?
Настя обернулась на знакомый голос. Люси, вернувшая себе копну волос ярко-зелёного оттенка и малиновую чёлку, улыбалась ей во весь рот. Эта девушка может принять внешность самой красивой модели в мире, но не принимает; её облик можно назвать красивым, но больше всего он приятный. Такое лицо, при взгляде на которое не будет ни уколов зависти, ни разочарования в собственном виде. Достаточно привлекательная, но не смущающая этой прелестью.
— Да, Роан, — ответила Настя несколько неловко, цепляясь кончиками пальцев за подол короткого платья. Взгляд искал наставника: он в обычной рубашке и джинсах, такой выделяющийся в нарядном коллективе, качал бокалом с шампанским перед носом Йорека, заглянувшего на минуту. Действительно, детей приодел, а сам не додумался.
Люси подмигнула ей. У неё в ушах золотились сережки, на руках бренчали браслеты и кольца. Все одеты по-праздничному, как будто одержали победу, хотя ровным счётом ничего не сделали, только отогнали псов. Настя, в принципе, не зла на них. Она не имеет права просить большего, тем более когда всё так хорошо завершилось.
— А где Каспер? — поинтересовалась она, чтобы отогнать шум мыслей в голове. Ей всё ещё тяжело было вставать по утрам, воспоминания терзали незажившее сознание.
Метаморф выразила недоумение с примесью горькой, и Настя нахмурилась.
— Тебе не сказали? Каспер погиб на той операции, — негромко сказала Люси.
«Что?» — Настя замерла, каменея до клеточки. Смысл страшных слов дошёл не сразу, и она с дрожью вспомнила улыбчивого молодого человека с татуировками и соколиными глазами, который так хорошо отнёсся к ней, который помог ей, поговорил с ней и…
— Что, пташек запугиваешь? — раздался голос, блестящий тёплой усмешкой. Настя вздрогнула, когда ее хлопнули по плечу, и лицо вскинула: рядом, совершенно невредимый и целый, стоял Каспер собственной персоной. Он был в белой рубашке, через рукава которой просвечивали чернильные узоры тату, и выглядел несколько взъерошенным, как будто спешил. Замечая беззвучное шевеление губ ошеломлённой Насти, он весело пояснил: — Не слушай этих ребят, когда речь заходит о моей смерти.
— Так вы живы!
— Относительно. Тогда я на самом деле умер. Видишь ли, всё объясняется моей странностью — если я жив хоть одной версией, то… Упс.
Взгляд Каспера застыл за лицами собеседниц. Он хмыкнул с лёгким сомнением. Люси порывисто обняла его, и он короткое мгновение казался умиротворённым, обнимая невысокую девушку-метаморфа за плечи. Когда она отодвинулась, он уже выглядел встревоженным, и Люси хихикнула:
— Поторопись! Он уже идёт сюда, да?
Настя бросила на неё вопросительный взгляд, и Люси, прикладывая палец к губам, кивнула в сторону Роана. Бессмертный с совершенно невозмутимым лицом двигался к ним, вежливо отзываясь людям, его окружавшим, и он вроде бы был спокоен. Зато Каспер поёжился, пожелал Насте доброго вечера и со вздохом заметил, что зря не захватил что-нибудь защитное.
— Извините, девушки, — ослепительно улыбнулся Роан, перехватывая Каспера за локоть. — Украду у вас моего милейшего коллегу на небольшую воспитательную беседу. Пойдём-пойдём!
И утащил Каспера в неизвестном направлении. Пока Люси смеялась, Настя вертела в голове мозаику, и только потом получила объяснение: так и так, Каспер может делиться, и его разум всегда един, поэтому он умрёт, только если перебить все версии. А так как этим никто не занимается, Каспер благополучно тратит свои драгоценные жизни ради других. Роану это, по всей видимости, не нравится. Настя задумчиво потягивала сок через трубочку, представляя, как эта «воспитательная беседа» выглядит. Роан не похож на того, кто будет пинать сотрудника за поворотом, вбивая в него необходимость беречь себя.