Им необходима та область, значит, Айзека всё-таки вернут. А там уже обходные пути, сложные комбинации; трудно, но реально. Одну душу спасают, а не всех, хотя будь тут Роан — ратовал бы за освобождение всех детей Лектория. Увы, они не всемогущие. Они не могут вытаскивать каждого. Зато вполне возможно, что Айзека спасти получится.
Подъехал Борис, собранный, как всегда. Он не волновался, даже несколько усталым выглядел — вот уж у кого выдержка стальная. Михаил, тоже мало беспокоившийся, окончательно настроил себя на рабочий лад и приветствовал друга, тут же отмечая появление с противоположной стороны стройки фигур в плащах. Вовремя.
— Готов? — поинтересовался Борис.
— Это будет быстро, — отмахнулся Михаил, ослепительно улыбаясь. Настроение было ровным. Где-то среди зрителей затерялась Настя. И кто там за ней следит? Нейтралы умны и осторожны. Скорее всего, они не будут объявлять о присутствии лифы.
От Лектория прибыло три человека, как и полагалось: дипломат, помощник, контролирующий. С другой стороны — Михаил, Каспер, Борис. Контроллер оставался в стороне, пока двое сближались; впрочем, Лекторий ничего бы не выкинул именно из-за присутствия Бориса. Круценко — та особа, с которой сражаться опасно если не для всех, то для очень многих странностей Лектория. Каспер вёл Айзека, положив тому руку на плечо; Михаил ступал рядом. Каждое их движение ловили взгляды нейтралов. Начался обмен.
Йорек предложил ей помощь, но Настя и сама вскарабкалась по балкам, заняв удобное положение. Йорек, пожав плечами, устроился так, что любой пожелавший приблизиться сначала наткнулся бы на него — мера безопасности. Настя вздохнула. Ничего не попишешь; ей хотя бы позволили обмен посетить, и то славно. Девушка свесила ноги и стала разглядывать церемонию.
Действительно, церемония. Всё шло по чётким правилам, ни шагу в сторону. Двое напротив двоих, ещё двое по концам. Встали; говорил в основном Михаил, затем подал голос дипломат Лектория. Почему «дипломат», кстати? Он не был юристом по специальности. Возможно, очередное внутреннее название среди организаций — те, кто связываются с противниками, автоматически получают название дипломатов. Хоть и этому учиться нужно. Хм, интересно, это сложно? Настя бы вряд ли смогла постоянно держаться в таком светлом выражении, как Михаил — он целиком контролирует внешнее проявление своих настроений, человек без изъянов.
До них доносились слова. NOTE требовала кусок земли, Лекторий соглашался, возвращая себе подчинённого. Фигура Айзека в мантии не дрожала, но зоркая Настя приметила: всё-таки волновался, носком кроссовка ковырял землю. Всё проводилось под взглядами собравшихся, так что удивительно, как четвёрка, вёдшая переговоры, была так спокойна. Опыт, должно быть.
Настя повернула голову, собираясь обратиться с вопросом, но Йорек приложил палец к губам.
— Тебе не стоит говорить, — заметил он негромко.
Забыла. Девушка стыдливо опустила глаза. Айзеку позволили приблизиться к своим; его сразу поставили за спиной помощника. Дипломат протянул какие-то документы. Михаил принял их, сразу принявшись за чтение. Зрители молчали — ни шепотка. Все напряжённо следили за обменом, ловя каждый отклик.
Настя ожидала чего-то масштабного, однако ничего такого не произошло. Дипломаты отвернулись друг от друга первыми, обозначая финал, и разошлись. Затем уже двинулись помощники, всё под пристальными взглядами контролировавших. Над незаконченной стройкой зашелестели голоса.
— Это всё? — поинтересовалась Настя шёпотом.
— Да, — отозвался Йорек, поднимаясь. — Не так долго, правда? Но важно. Пойдём.
Она тоже встала, тут же ощутив на себе чей-то взгляд. Повертела головой, придерживая капюшон; никого. В осеннем вечере тонули тихие обсуждения нейтралов. Мигали колючие глаза уличных странных. Открыто на неё никто не смотрел. Пара мгновений — и ощущение слежки исчезло; Настя наклонила голову, поспешив за Йореком. Чутьё лифы работало безупречно. Если кто и следил, сейчас отвязался. И его не было среди собравшихся, получается? Не важно. Ей никто не причинит больше вреда. Да и тут она с NOTE.
Они спустились. Взрослым явно нужно было обсудить завершение, и Настя, сдаваясь, спросила, можно ли ей домой. Роан, отказавшийся идти на обмен, наверняка ждал там. Ей же хотелось спать — день был долгим.
— Я подвезу, — кивнул Михаил. Уже когда они отошли к автомобилю, он задумчиво добавил: — Запоминай такие вещи, Настюш. Однажды знание традиций Авельска может тебя спасти.
Настя кивнула.
Она чуть не погибла, этих самых правил не зная — пора бы уже научиться.
*
— 6 октября 2017
— Отдай документы Лекторию, — прозвучал голос, так и пронизанный напряжением, словно электрическим током. — Немедленно. И не двигайся, грязная крыса! Я воружён!
Вступишь в разговор с противником — считай, проиграл. Этот закон Антон успел усвоить. Он склонил голову, примериваясь. Человек в обычной уличной одежде, с чёрным кольтом, поблёскивавшем в тусклом осеннем свете — дуло направлено на лифу. От пальцев до оружия разбегались мелкие молнии, яркие и голубоватые. Человек-электричество, ещё одна странность в копилку встреченных. Антон покачал головой: нет. Он не отдаст.
— Приказ: утсранить! — заорал человек. — Отдавай или!..
Да он меня боится. Хах, смешно. Смешно, что он совершенно прав. Меня нужно бояться.
Раздался выстрел, и странность разнеслась потоком. Антон отпрыгнул совершенно легко — человек сам струсил, толком не прицелившись. И, отступив, понял: выхода не было. Это действительно был посланник Лектория, и если ему приказали устранить помехи на пути, то…
Набросились на него без предупреждения. Антон ненавидел улицы и то, что они ему дали, но не мог отрицать — жестокое обучение привело к жестоким навыкам, не раз его спасавшим: драться он умел отлично. Даже при том, что нападавший пользовался странностью, даже при том, что эта странность была боевой — Антон вовремя успел уклониться, когда разряд тока пронёсся совсем близко. Не сразу атаковавший понял, что его противник не боится боли, не сразу осознал: попытался выстрелить, но было уже поздно.
Антону хватило прикосновения.
Когда-то ему не требовался физический контакт, однако способностью он давно не пользовался и решил перестраховаться. В пылу, не задумавшись, он применил странность.
Ничего не взорвалось. Ничего не полыхнуло. Ничего не треснуло в пространстве. Но сам человек — внутри него нечто лопнуло, и отовсюду хлынула кровь. Вязкая, горячая, смешивающаяся на мёртвой земле пыли и пепла. Антон отпрыгнул от этого потока, подавил тошноту. Человека разорвало изнутри на его глазах, и он давно отвык за таким наблюдать. Омерзительно.
Согнувшись, тяжело дыша, Антон стоял какое-то время, приходя в себя. Поднял лицо, и его вновь чуть не вырвало, мучительно выворачивая наизнанку. Усилием воли он согнал с себя оцепенение и сделал несколько шагов к трупу. Странность его не знала пощады. Странность Антона — управление кровью, а как раз кровь внутри человека, приняв определённый вид, способна уничтожать. Он просто заставил её взорваться. Вот и всё.
Грязное месиво. Запах стыл в выпитом воздухе. Антона тошнило.
Этого человека послал за ним Лекторий — странный сам себя выдал. Враг. Но всё равно такой смерти Антон никому бы не пожелал. Парень поднял голову к небу, но прохлада не давала свежести. Голова кружилась, звенело в висках. Он давно не пользовался своей способностью. И её применение он ненавидел.
Антон — бракованная лифа, потому что его странность вышла слишком убийственной.
Из запястий стекала кровь, уже собственная. Антон встряхнул руками, рассеивая капли, и как можно скорее направился в лес, пошатываясь. Ему нужно было кое-что ещё найти, прежде чем его поиски закончатся. На мёртвое разорванное тело за своей спиной он не оглядывался.