— Неделя? Что это значит? — Настя переводила затравленный взгляд с одного человека на другого.
— Неделю не вмешиваться, — отозвался Борис. — Никаких шагов в сторону Лектория. Никакой самодеятельности. Никакой, верно, Каспер?
Жёлтые соколиные глаза в этот момент, должно быть, могли пронзить насквозь — кого угодно, но не Бориса. Не для того Борис нервны свои укреплял этак с подростковых лет. Он только отразил удар щитом собственной серьёзности и повторил: «Никакой».
Послышалось хлопанье двери. В гостевой комнате показалась Катя, с самым беззаботным видом проталкивая гостя. Тот с отчаянным шипением сопротивлялся, но, показавшись, остолбенел, обведя помещение глазами. Парень с тёмными волосами на висках и золотистыми на макушке. Йорек, шестая категория «Призрачность». Вот только взор его застыл, и сам он словно превратился в недвижимую статую.
Оля в мягком кресле, помещённая туда Михаилом, словно стала его отражением. Напрягшаяся, но окаменевшая в этом напряжении. Вытянувшаяся, с пустым взглядом, пересёкшимся со взглядом Йорека. В краткий миг Борис заметил всё до мелочей: как у Оли дрогнули губы и ресницы, как у Йорека дёрнулся край рта и плечо. Словно всё застыло вместе с ними. А потом ожило, и словно ничего не произошло.
— Я вещи Настины принёс, — голосом сухим, словно осенняя трава, сообщил Йорек. Взгляд отвёл. — Не собирался… заходить.
— Ничего, — на ноту выше, чем обычно, отозвалась Оля, её тон дрогнул. — Можешь остаться.
Борис вздохнул, скрестив руки на груди. Йореку следует сохранять концентрацию, что бы его там ни терзало. Из собравшихся больше внимания никто не обратил, очевидно; Михаил и Тая смотрели на Настю, Каспер смотрел в стену, сверля в ней нематериальную дырку, Люси смотрела на Каспера. Что ж, эта компания на работу с ним претендует. Не то чтобы Борис любил трудности, но всегда приставлялся к ним, потому что все знали — если не знаешь, что делать, отдай дело Борису, он знает.
— Верран лично охотился за Роаном, — сказал Каспер, ни на кого не глядя. Борис не ориентировался на возраст, но только сейчас вспомнил: этому юноше двадцать пять лет, и двенадцать из них он провёл в организации под опекой бессмертного. Его версии раскиданы по стране. Если кто и знает, как дела обстоят во всех областях одновременно, то он. Каспер выдохнул и продолжил: — Лекторию нужна сила бессмертия, они и не скрывали. Вот Роан и пошёл к ним.
— Они попытаются вытянуть его странность? — нахмурилась Оля.
— На него не действует ничего, мы же проверяли, — протянула Люси. — Только вот… подождите, он так просто заявится? Ради чего?
В комнате было светло, но от каждого силуэта ложились тени. Каспер взглянул на Настю без презрения, злости или любого отрицательного чувства, уловил её непроизнесённый вопрос и кивнул.
— Ради лиф, — обронил он в пустоту.
— В штаб сообщать нельзя, — сказал Борис. — Ждём неделю. А пока начинаем поиски. Роан точно не в их штабе, я бы его там не оставил. Ищите везде, где можно, но не показывайтесь и не раскрывайтесь. Ольга?
— Ничего, — отозвалась девушка-нейтрал. — Я не буду об этом рассказывать, только Дмитрию. — Она прикусила губу. — Роан всегда был добр ко мне. Я не подставлю его.
Что за очередной фокус, бессмертный?
Часы на комоде указывали на занимавшийся день, но никому не было дела до минут и секунд. Все жили часами. Все рассчитывали по часам, не опираясь на краткие мгновения неизбежности. Вновь открылась дверь, и все взглянули туда. Настя подскочила, брови Таи изогнулись, Михаил улыбнулся.
— Что произошло? — негромко спросил удивлённый Антон, окидывая их непонимающим взглядом. — В квартире никого не было, телефоны молчат…
Здесь было всё ещё много людей, но ни на кого не получилось обратить внимание. Антон поймал бросившуюся к нему Настю, прижал к себе, тщетно ловя отголоски мыслей, и — ярость, его и его странности, вмиг погасла, словно задутая спичка. Остался только дымок слабости и жжение в венах. Всё перестало быть значимым; мир ничего не значит, пока они здесь вдвоём.
Антон рассказал и услышал всё то же. Мало информации. Много загадок. Известно, что есть ещё лаборатория — это Тая им рассказала, и Антон был рад, что ему не пришлось. Нужно было решать все вопросы, и они старались их решить. Но не сейчас. Сейчас ещё утро, но утро одного из следующих семи дней, каждый из которых будет труднее предыдущего.
Кто-то ушёл. Каспер остался. Люси подёргала его за рукав, но всё-таки выскользнула прочь за Олей и Йореком. Михаил поспешил к жене. Антон поверх головы Насти, уткнувшейся ему в грудь, разглядывал девушку на кровати, укрытую одеялом, а она рассматривала его. Затем склонила голову. Благодарность. Всё уже узнала? Ах, да, способность Михаила — проецирование воспоминаний…
Тая проснулась, и Антон не узнавал её прежнюю в её синих глазах. Много времени прошло. Она выглядела лучше, чем когда-то. Тогда, когда они все были невинными детьми, чудовищами, порождёнными ради того, чтобы сражаться.
— Я говорил с «тенями», — сказал Антон.
Настя разжала объятия, кивнула. Бледная. Почему? И здесь нет Роана.
— Они придут на сражение, — добавил Антон. Посмотрел в глаза Касперу. — NOTE ведь?..
— Конечно.
Антон бросил флешку. Каспер легко поймал её, повертел в пальцах. У него по плечам и предплечьям вились татуировки, едва затрагивая запястья и тыльные стороны ладоней, но до пальцев узор не доходил.
— Мы посмотрим её позже, — сообщил Каспер. Его глаза отливали палёным золотом. — Вместе с Роаном.
— А где он?
Настя отшатнулась было; он поймал её на запястье, тут же ослабив хватку, уловив, как она дёрнулась. Под пальцами ощущалась немягкая ткань бинта. Настя опустила глаза.
— Это из-за меня, да? — неожиданно севшим голосом произнесла она. Уставилась вроде на свою руку, но далеко сквозь неё; уставилась с внезапным ужасом. Резко повернулась к Касперу, побелела. — Из-за меня?..
— Роан поступил так по своей воле, — сказал тот мягко, но сухо. — Он делает это, чтобы вас защитить.
— Что произошло? — спросил Антон, уже почти не надеясь на объяснение, но неожиданно получил его.
— Бессмертный отправился в Лекторий сдаваться, — заявила Тая. — И сказал ждать неделю. Ничего не предпринимая. Не знаю, что за Лекторий у вас, но это, кажется, что-то плохое?
Очень плохое. Руки непроизвольно сжались в кулаки. Настя не пискнула, но он сам опомнился и отпустил её. Спросил, что это значит. Объяснили. Роан пошёл в Лекторий, предложил себя им. На смерть, на попытки смерти или что ещё такое, но предложил. Просто так…
— Это из-за меня, — повторила Настя. — Он предложил мне им сдаться… и… я испугалась…
Антон взял её за плечи и легонько встряхнул. Девушка взглянула на него с недоумением и виной, он покачал головой. Настя сжала губы, болезненно напряглась: не хотела плакать на глазах посторонних.
— Всё в порядке, — сказал Каспер, хотя не придал голосу утешающую интонацию. — Роан знал, что ты откажешься.
— Откуда? Почему Вы знаете? — повернулась к нему Настя. Остальные молчали, ловя каждое слово.
— Потому что это Роан. Потому что он никогда бы не поставил тебя под угрозу. А предложил из-за того, что Лекторию лифы нужнее, чем бессмертный, и было бы легче. Вряд ли он рассчитывал на твоё согласие. — Соколиные глаза Каспера блеснули. — Помнишь, мы говорили про доверие?
— Никогда бы не поставил под угрозу, — повторила девушка. Её лицо было потерянным. — Неужели…
Её никто не прервал. Тая откинулась на подушки с мрачным выражением. Антон стоял, как и стоял, держа Настю за плечи. Та дрожала, и её глаза были темны. Она опустила голову.
— Он всегда говорил доверять ему, — прошептала она, но даже тихий шёпот повис в воздухе, сделавшись отчётливым. — Но я никогда не замечала… Когда я предложила разбудить Таю. И когда вызвался оберегать меня от лица NOTE. И когда на Охоте вступился. И теперь ещё. Я не замечала… он ведь всегда мне верил. Мне, в меня. Всегда, всегда, с самого начала…