Сегодня есть.
Завтра нет. Ушла, улетела, упорхнула в другую жизнь, красивую и блестящую, далёкую от существования безликой тени, охотника за нежитью и нечистью.
— Потому и за мной следил? Привычка — вторая натура?
— Али, это не слежка, это…
— Охрана. Да-да, помню. Но ты же время от времени занимаешься сле… охраной моей персоны сам, хотя вряд ли у тебя такая уж катастрофическая нехватка сотрудников.
— Потому что так я могу убедиться, что с тобой всё в порядке. Что ты живёшь своей жизнью…
— В которой тебе места нет, — перебила Али несколько резче, чем хотела. — Да, об этом я тоже помню.
— Будь Гло менее осторожен и более отчаян, с него сталось бы использовать тебя. Сразу или в случае крайней нужды, но такой риск оставался и оттого я не спешил с захватом. Бывают ситуации, когда лучше позволить цели почувствовать себя свободнее, создать иллюзию некой безопасности и не предпринимать решительных действий, пока не проработаешь все варианты. Это дольше, требует больше терпения, осторожности и большего охвата, однако лучше так, чем пережать. А теперь подумай, Али, что будет, если риск, подобный вышеназванному, станет присутствовать в твоей жизни постоянно, лишь потому, что ты со мной?
— А ты сам не думал выбрать один путь? Или ты предполагаешь вечно сидеть на двух стульях сразу? Быть главным эсбэшником при Дэсмонде и при том продолжать бегать за целями, занимать достаточно серьёзный пост и не расставаться с привычками ловца? Создавать впечатление лютого женоненавистника и тайком наблюдать за понравившейся девушкой? — Али понимала, что её несёт потихоньку, что разговор норовит свернуть с прямой трассы обсуждения деятельности Ройса и интриг Мишеля на извилистую тропку высказывания личных претензий и обид, но остановиться не могла. Человек и зверь впервые за последние полтора месяца пришли к согласию, считая в порыве солидарности, что надо выложить ловцу всё, что скопилось на душе, а там будь что будет. — Вываливать на неё своё без пяти минут признание и тут же уточнять, что вместе вам не быть? Спрашивать её о рисках и молчать об остальном? Носиться с её безопасностью и плевать на неё саму? Знаешь, Ройс, по-моему, ты слишком привык наблюдать за другими издалека, тихо и молча, и потому разучился общаться с ними напрямую. Да, кстати, что ты собирался делать, если бы через год, два или через пять я встретила приличного мужчину и решила выйти за него замуж? Отпустил бы и дело с концом? Как там у тебя было — отпусти её и всё пройдёт, она того не стоит?
— О чём ты? — вспышка недоумения казалась вполне искренней.
— О том, что ты повторял в бреду, — Али и голос повысила, и руками всплескивать начала перед носом собеседника. Злилась на себя за дурацкую нервную жестикуляцию и наполовину истеричные нотки, однако язык не прикусывала, не отступала. — Снова и снова. Ведь не высокое и философское ты имел в виду, в самом деле? Наверное, личный негативный опыт, неудачные отношения и всё такое. Думал, что и я пройду… как-нибудь сама.
Ройс вдруг шагнул к Али, сгрёб в охапку, прижал к себе. Али дёрнулась — скорее из чувства человеческого протеста, нежели из действительного желания освободиться, — но ловец держал крепко, да и силы демона и оборотницы априори неравны.
Впрочем, волчица как раз не возражала.
— Это давняя история, Али, очень давняя, — произнёс тихо, касаясь дыханием распущенных волос Али. — Случилась она более полутора века назад и не со мной, но с моим старшим братом, Он покинул горы прежде меня и когда я спустя несколько лет разыскал его в Тёмном княжестве, у него была избранница. Красивая молодая демоница из другого клана, не такого закрытого, как наш. Брат ухаживал за ней, намеревался сделать предложение. Казалось, они любили друг друга, но вскоре выяснилось, что у той демоницы… другие интересы. Она хотела статуса, состояния, беззаботной жизни в роскоши. И однажды призналась брату, что принимает ухаживания наследника одного из местных лордов и потому больше не может размениваться на мелочь вроде моего брата, всего-навсего небогатого ледяного демона, не способного дать ей ничего из желаемого. В тот вечер они расстались и впредь не встречались даже случайно. Я провёл с братом несколько дней, уговаривая забыть её, не отчаиваться и не идти на поводу у чувств, как бы глубоки они ни были.
— И что с ним стало, с твоим братом? — спросила Али шёпотом. И куда только боевой настрой делся?
— Ничего. Он вернулся на малую родину, взял в супруги демоницу из местных, примерно через сто лет вошёл в совет клана и умер около четверти века назад.
— Умер?
— Мы тоже смертны.
— Я знаю, но…
— На моей родине время словно течёт немного иначе. Сама жизнь там неспешна, размеренна и сурова, нравы строги, перспективы немногочисленны и все наперечёт. Потому-то большая часть молодёжи покидает подобные посёлки, как только достигает подходящего возраста, и зачастую не возвращается. В прежние времена некоторые кланы постоянно враждовали с соседями, соперничали и воевали как с другими расами, так и с себе подобными, но нынче большинство из них объединились, образовав собственное государство. Однако в таких вот наполовину затерянных поселениях день за днём, год за годом, порой даже век за веком ничего не происходит. Жизнь в их пределах неизменна, будто застывшее в янтаре насекомое, и обитатели их живут меньше, чем могли бы. Стареют много быстрее и умирают раньше.
— А за пределами?
— За пределами можно и подольше.
— Так ты ещё и меня переживёшь?
— Вряд ли, — Ройс неожиданно усмехнулся, и Али подняла голову, посмотрела ему в лицо, пытаясь понять, что его развеселило. — На такой срок не хватит ни меня самого, ни хвалёного демонического долгожительства. Больше не хватит.
— Что ж… ладно, — Али взгляд отвела, голову опустила и уткнулась в мужское плечо.
Минуту-другую стояли молча. Отпускать Али Ройс явно не торопился, а ей не хотелось высвобождаться. В конце концов, можно побыть немного в объятиях ловца, и сохранности статуса волка-одиночки это никак не повредит.
Она волчица-мизантроп.
Он нелюдимый ловец.
Почти идеальная пара, если подумать.
— У тебя там ничего не подгорит? — Али принюхалась подозрительно, но гарью с кухни не тянуло, хотя времени прошло немало.
— Нет. Я переставил, когда услышал, что кто-то открывает дверь.
— У меня холодильник пустой наполовину, только заморозка осталась.
— И пельмени.
— Ты жаришь пельмени?!
— Почему нет? Мне жареные больше нравятся.
Ну да, на вкус и цвет…
— Значит, зашёл перекусить после тяжёлого рабочего дня, — Али заворочалась в кольце рук. — И если бы я не вернулась сегодня, то и не застала бы…
— Застала бы.
Али вновь голову вскинула, глянула недоверчиво на Ройса.
— Неужели?
— Тебя это удивляет? — лицо спокойно, невозмутимо до безобразия и только ответный взгляд пристальный, каплю выжидающий, отчего волчице опять захотелось на ловца броситься, повалить на пол, прижать покрепче, чтобы трепыхался поменьше, и не отпускать.
Ибо нечего от неё бегать и предлогами всякими благовидными прикрываться.
— Да… немного, — призналась Али.
Неожиданно оно как-то. Вроде первый был против отношений и допуска её до своей жизни — или себя до её, — и внезапно передумал.
— Ты осталась, помнишь? — Ройс склонился к самому её лицу. — Так позволь остаться и мне. Теперь остаться.
Позволит.
Они оба это знают, и нет нужды повторять вслух.
— И… что дальше? — спросила тихо-тихо.
— Пельмени остыли, поди, — на губах Ройса появилась улыбка, лёгкая, понимающая. — Надо бы их подогреть. И съесть. Ты будешь?
Али кивнула.
Пожалуй. Чем не завершение вечера?