Подумав немного, парень решил, что пробираться норами грыззов может быть небезопасно. Небезопасно было и оставаться, но Джон решил, что все же так его шансы больше. Камень за камнем он разгребал завал, но силы парня были на исходе, да и голод подбирался вплотную, сжимая холодную руку на желудке.
– Ну ничего! – говорил себе Джон. – Вот выберусь из этой западни и поем рагу! С мясом, да… Обязательно с мясом!
Вынув очередной булыжник из завала, парень разогнул спину, держась за него, и кое-как заковылял по туннелю. Шаг, другой, третий… внезапно Джон понял, что лежит на полу. Он приоткрыл глаза. Керосин в лампе почти закончился, свет мерцал, готовый вот-вот погаснуть. У него было еще три стальные фляги, доверху наполненные жидким огнем, но этого явно не хватит, если спать при включенном свете.
– А когда я уснул?.. – в недоумении спросил парень вслух. – Неужели...
Желудок свело болезненным спазмом. Подступила тошнота, внутренности парня буквально выворачивало наизнанку, но из рта, которым он судорожно хватал воздух, хлынула желчь. В желудке было совсем пусто. Кое-как поднявшись на ноги, Джон поднял камень, валявшийся рядом с ним, и донес его-таки до кучи других валунов, уже перенесенных от завала.
– Я должен выжить! – сквозь зубы цедил он на каждом шагу. – Должен, ради Сэм и ради себя самого!
Сколько времени прошло? Почему он ТАК голоден и настолько устал, словно работал не первый день? Скорее всего, так оно и было, ведь в темноте отсчет времени был не простой задачей без часов. А часов у парня не было. После еще пяти – а пяти ли? – камней Джон снова потерял сознание.
Очнулся парень от того, что кто-то с усердием лизал его босую пятку. Хотя, даже не лизал, а, скорее, тер наждачкой. Открыв глаза, Джон не увидел ничего – кромешная темнота не давала разглядеть ни зги. А потом к нему вернулся слух. Только когда это произошло, парень понял, что ничего не слышал после пробуждения. Но сейчас он отчетливо различал довольное урчание… детеныш грызза!
Джону повезло во второй раз. Детеныши тварей рано уползали от родителей и выживали только сильнейшие из них. У детенышей не было еще столь прочной кожи, и их было очень просто убить… и мясо, пусть и отвратное на вкус, можно было есть!
Пошарив руками вокруг себя, парень нащупал крупный валун. С натугой двигая уставшими руками, он кое-как поднял его и с силой опустил перед своей пяткой, которую не переставал пытаться разжевать маленький червь. урчание перешло в визг, но еще три удара камнем завершили дело, и грызз замер, выпустив из пасти ногу Джона.
Парень кое-как сумел подняться на ноги. Он нашарил около завала керосиновую лампу, залил в нее где-то треть фляги и, щелкнув кресалом, зажег фитиль. окровавленная тушка предстала перед ним во всей красе, и только отсутствие инструмента мешало ему наброситься на детеныша.
Пошарив глазами по полу, он нашел неподалеку заостренный камень. Осколок валуна, который Джон уронил, пока нес к остальной куче камней. Подняв его с пола, парень вернулся к туше и, пошатнувшись, сел и скрестил ноги. Короткий замах, удар, и камень пронзил тонкую кожу детеныша. Больше разрывая, чем режа, Джон отделил от туши несколько полос мяса, которое пахло так, будто уже протухло.
– А вот и мясо! – парень рассмеялся, вспомнив свои мечты о рагу. Смех его, поначалу тихий, постепенно перешел в громкий хохот и сорвался в истерический, полный муки смех человека, загнанного в угол. – Даже так… Без воды мне не прожить и пары дней. Пара дней и один обессилевший паренек против груды камней… я здесь подохну! – и он снова зашелся в смехе, который перешел в кашель.
Мясо парень ел с остервенением. Он рвал зубами волокна и заглатывал куски, почти не жуя. Утолив первый голод, Джон понял, что его вот-вот стошнит, и ему пришлось приложить усилия, чтобы проглотить комок, поднявшийся к горлу. выдохнув, он поднялся.
– Спасибо за еду, – выдохнул он.
Вновь встав на ноги, парень принялся носить камни с еще большей остервенелостью, чем недавно ел мясо детеныша Грызза. И его труд оказался не напрасным. Не прошло и часа – а возможно, прошло куда больше, – как Джон увидел просвет вверху завала. За ним виднелась непроглядная темнота, но это лишь означало, что там было пусто.
Перенеся еще пять или шесть камней, парень достаточно расширил просвет, чтобы можно было пролезть. Захватив с собой лампу и две полосы мяса грызза, Джон не без труда перебрался на другую сторону завала, чуть было не осыпав его перед собой. Перебрался, и обомлел – он стоял прямо перед выходом из штольни, но проход был заколочен крупными, хоть и напрочь прогнившими досками.