— В полнолуние? — уточнил лесник.
— Да, — подтвердил маг.
Наклонившись, он подбросил поленья в почти погасшую плиту, раздул огонь и некоторое время смотрел на пламя. Потом захлопнул дверцу.
— Время шло, — заговорил Дерек, — а оборотни не успокаивались. Многие пробовали новые средства, чтобы как минимум сохранять рассудок после превращения. Замечу, что семьи оборотней знали друг друга.
— Они были друг с другом в родстве? — полюбопытствовал Конрад.
— Не всегда, — улыбнулся Лэннимер. — Среди них имелись умные люди; они знали, что такое вырождение и чем оно грозит. Были среди оборотней и маги, причем великие маги. Полагаю, что именно они додумались до тех вещей, которые дали возможность оборотням подняться на много ступеней, — поднял руку высоко над подлокотником кресла, Дерек короткими движениями ладони изобразил лестницу, ведущую вверх. — Исчезла боль при превращениях. Кроме того, оборотень менял облик за считанные минуты, но с сохранением рассудка было хуже. Минуты прояснения сознания сменялось минутами волчьей свирепости.
Сколько же ты знаешь, подумал Конрад с уважением.
— С годами они преодолели и этот барьер, — сказал Дерек. Продолжая говорить, он взял костыль, поднялся, долил в чайник воду и поставил чайник на плиту. Лесник опомнился, когда всё было сделано, и маг снова сел в кресло. — Последний век можно назвать триумфом оборотней, венцом их труда. Они мгновенно превращаются в громадного зверя, сохраняя полное внешнее с ним сходство; им не нужно сбрасывать одежду, она остается, трансформируясь вместе с кожей; они не теряют разума, но при необходимости пускают в ход клыки, разрывая в клочья того, кто встал у них на пути. Они превращаются в любое время суток, и оборотня сложно убить.
— А серебром? — спросил лесник.
Дерек ухмыльнулся:
— Не рекомендую пробовать, если у тебя случайно не завалялось самородное серебро.
— Во-о-о как, — протянул Конрад.
— Вкратце я тебе обрисовал положение, — сказал Лэннимер. Он на секунду подался вперед, свеча осветила его лицо, и Конрад заметил мелькнувшую насмешку. Злобную насмешку, что не вязалось с характером Дерека. — Если рассказывать в подробностях, с именами и примерами, история займет много времени.
Размеренный голос преподавателя и мелькнувшее странное выражение на лице Лэннимера настолько не вязались друг с другом, что Конрад подумал: мне привиделось. Может, сквозняк поколебал пламя свечи, и оно бросило исказившую лицо Дерека тень.
— Откуда оборотень в Айборе? — спросил лесник.
— Хочешь, чтобы я высказал свои предположения? — маг зевнул.
Происходящее его совсем не беспокоило, и это начинало тревожить Конрада. Он хотел спросить о причинах безразличия друга, однако почему-то сказал:
— Точно. Хочу.
— Ты позволишь задать мне встречный вопрос? — поинтересовался Дерек.
— Э-э-э… да, — растерянно ответил лесник.
— Тебе ничего не показалось необычным в поведении оборотня?
Конрад помолчал, поскольку оторопел, затем вдумчиво и очень смачно выругался, впервые позволив себе такое при Дереке. Тот тоже не проронил ни слова, вслушиваясь в витиеватые словообороты друга.
И среди ночи раздался дикий смех. Лэннимер хохотал, раскачиваясь в кресле, вдохновенно колотил ладонями по подлокотникам.
— Вот это да! Вот это да! — повторял он.
Конрад смущенно улыбнулся. Вытерев выступившие от смеха слезы, Дерек проговорил:
— Ох ты, святая сила! Я бы так и придумать не смог.
— Ну вашу ж… — Конрад сообразил, что снова начал ругаться, и покраснел. — Ну, всем вопросам вопрос. Конечно, показалось! Мне вообще показалось необычным само появление оборотня. Необычно, что я жив остался. Вот это необычно.
— Удивление ты выказал восхитительно, — Лэннимер показал большой палец. — Так завернул, что привел меня в восторг. Определенно, твое высказывание надо запомнить — полагаю, пригодится.
Конрад отвернулся. Все еще посмеиваясь, Дерек снял с плиты чайник, налил две чашки чаю, сел и уже серьезно произнес:
— Ты говорил, что оборотень стоял и принюхивался.
Лесник вернулся памятью к дневной встрече.
— Так и было, — он взял протянутую чашку. — Спасибо, — прикоснувшись губами к краю чашки, но не отпив ни глотка, Конрад вдруг замер. Он явственно припомнил, как зверь втягивал в себя воздух, а потом… потом он пристально всмотрелся в человека, и тотчас шерсть его улеглась. Волк успокоился… о, демоны! Волк успокоился! Как собака, признавшая знакомого человека. — Проклятье!