Князь Нурмен, старший из стефберийских послов и Конрад в сопровождении полудюжины конных слуг отправились к месту, которое служило выходом с пустоши. Слева простиралось болото, справа — настоящий бурелом: ни пройти, ни проползти там было невозможно. Случившаяся год назад гроза со шквальным ветром повалила и переломала множество деревьев, как бы обозначив границу между пустошью и лесами. Между болотом и буреломом имелся узкий коридор, ведущий через березовую рощу на вырубку, затем к участку, где Конрад был лесником.
Загонщики должны были поднять и выгнать часть волков к этому коридору, а охотникам оставалось бить без промаха. Волков на пустоши всегда водилось много, оттого и пустошь звалась Волчьей. Звери крупные здесь, подумал Конрад, мельком глянув с седла на свежие волчьи следы, отпечатавшиеся на заиндевевшей траве, и не боятся — прямо к жилью подходят. Он задумался. Не та ли стая побывала тут ночью, что когда-то помогла оборотню-вожаку убить Клорри?
Лесник непроизвольно вздрогнул и огляделся, словно ожидая увидеть волка, но вокруг простиралась пустынная равнина, поросшая блеклой травой, низким кустарником и редкими деревцами, листья на которых рано пожелтели. Только милях в трех впереди темнели поваленные деревья, за ними начинался лес. Сейчас охотники сами подъезжали к коридору — выходу с пустоши, делая крюк, чтобы обогнуть болото.
Князь не спешил, ехал шагом, вполголоса беседуя с послом. Конрад держался позади правителя, но до него долетали обрывки разговора, и, насколько понял лесник, дело складывалось для Нурмена удачно. Знает ли его невеста, кто ей достанется в мужья, пришла вдруг в голову Конрада крамольная мысль, догадывается ли стефберийская принцесса о мелочности, злопамятности и себялюбии жениха? Его словно обожгло этой мыслью и, вероятно, внутренний огонь заставил взгляд лесника стать физически ощутимым, поскольку Нурмен передернул плечами и на мгновение обернулся. Конрад успел отвести глаза. Ты размышляешь о том, что вовсе тебя не касается, упрекнул он себя, зная, что всё равно не потеряет интерес к другим людям. Несмотря на то, что он постоянно жил в лесу, Конрада тянуло к людям, а может, не несмотря, а оттого, что жил в лесу.
Рыжее вместилище демона шагало неторопливо, легко неся всадника. Конрад проверил, как лошадь слушается: набрал и снова сдал повод. Конь повиновался мгновенно, не так, как двое суток назад, когда он игнорировал команды всадника.
— Отличный жеребец, — шепотом произнес один из сопровождающих слуг, видимо, оценив стати коня, — не желаете продать?
— Нет, — отозвался Конрад, однако запомнил внешность говорившего. Через недельку можно будет предложить лошадь ему. Сказать, что передумал.
А пока Альде вполне устраивал лесника. Но еще больше Конрада устраивало удобное седло, также княжеский подарок. Купить другую подпругу, длиннее, и седло отлично подойдет на кобылу. Лошадь с мягким ходом и удобное седло — что еще нужно для дальних поездок?
Задумавшись, он едва не обогнал остановившихся князя с послом. По счастью, конь остановился, отфыркнулся и ударил копытом. Конрад огляделся: оказывается, они приехали на место. Князь спешивался неторопливо, с помощью слуг; посол же, человек вдвое старше Нурмена, отмахнувшись от подбежавшего слуги, вынул ноги из стремян, легко оттолкнулся ладонью от передней луки и соскочил с лошади. Ловко, восхитился лесник и сам удачно проделал такую же штуку, заработав одобрительную улыбку посла.
Трое слуг увели лошадей и встали поодаль, трое остались с Нурменом и его гостем. Конрад привязал Альде к дереву, приготовил арбалет, хотя и полагал, что стрелять не придется. Князю тоже подали арбалет, громоздкий, много больше легкого оружия лесника, а стефбериец взял лук, сделанный, как определил Конрад, из турьих рогов. Стефберийцы славились и как наездники, и как лучники. Любопытно будет поглядеть, как он стреляет, подумал Конрад, с интересом рассматривая необычный лук. В княжестве Нурмена такими не пользовались.
— Не охотился я на волков, — с легким акцентом проговорил посол.
Стефберийский был похож на язык, что использовался в Меграле, княжестве Нурмена, а Конрад даже мог объясниться с послом на его родном языке, поскольку дед лесника по отцу был родом из Стефберии, и внук помнил много слов. Стефберийца он всегда узнавал по особому акценту: в их языке ударение падало на первый слог, и они, разговаривая с жителями соседних стран, бывало, сбивались на привычное произношение.