Мерзавец, которого я должна почитать за отца. Такое, хочу сказать, случится только после моей реинкарнации в ползучую тварь подобной ему!
Он считает меня своей дочерью, возможно даже любит, только тщательно скрывает все свои теплые чувства, загромождая их колючим взглядом, вечно недовольным видом и строгим тоном.
«Джакалин!» - с упреком.
«Джакалин!» - с угрозой.
«Джакалин Аллен!» - пышет яростью и вот-вот выкинет меня из дома.
Все бы ничего, я бы списала все это на обычную отеческую строгость, если бы не наблюдала ежедневно его довольного и восхваляемого сынишку. Отпрыск Блэквуда всегда в приподнятом настроении, пользуется не только щедростью своего отца, но и огромной душой моей матери, которую без приукрас можно назвать Терезой.
Сам же Тео Блэквуд хуже инквизиции! Каждое утро, проведенное с ним в машине по пути в колледж, сравнимо с древнекитайскими пытками. Благо мы расстанемся уже у главных ворот. Он – от ворот, а я в них. Но, чтобы добраться до «дома со знаниями» я должна преодолеть путь в целых сорок минут с горе водителем, при этом, слушая исполнения дуэтом «какой-нибудь песни, какой-нибудь группы из какого-нибудь мега популярного альбома». Так думает братец, ну а что могу сказать я.
Сегодня он решил надругаться над моими ушами песней «Fix Myself» группы Fall of Envy из альбома выпущенного в 2008 году «Poetic Rage» - альбома, заслушанного мною до дыр. Мало того, что он поет, словно крышка от унитаза защемила ему хозяйство, так его нервные и нестройные постукивания пальцами по приборной панели, как бы в такт музыкантам, заставляет скрежетать зубами до определенного ощущения - мои скулы сводит судорогой.
- Я сделаю все это снова сам! – Блеет Тео, хотя думает, что поет не хуже солиста. – Да, детка! – Добавляет от себя.
Теперь я смеюсь, но пытаюсь скрыть улыбку ладонью и снова начинаю наблюдение за уже порядком поднадоевшим за эти полтора года пейзажем. Второй курс студента филолога такой же муторный, как и первый. Третий менеджмента моего брата – проходит на ура, на ура Тео, который существует отдельно от стен университета. «Они ни разу не осквернились моим присутствием» - так говорит он сам. Не могу не согласиться. Наверное, явление «Христа народу» мне не доведется увидеть на протяжении всех лет обучения. В прочем, как и преподавателям, которые знают его рожу лишь по фотографии в личном деле. Бен Франклин, исполненный в зеленых тонах, окупает все прогулы, превратившиеся в один огромный прогул.
Музыка становится тише лишь на седьмом кругу Ада. Песня прокручивается снова намного тише прежнего.
- Ты как?
Тео всегда интересуется моим душевным состоянием, стоит нам выбраться из четырех стен, которые мы по глупости называем домом. Свой бешеный рев он, наверное, считает верным прикрытием.
Честно, я привыкла к его вопросам, и даже к тому, что ему не плевать на сестру. Пятнадцать лет нам внушали родственные чувства – возможно, не впустую.
- А что-то, по-твоему, могло измениться? – Смущенно произношу я.
Мне неловко от того, что хоть кто-то пытается выведать у меня мои мысли. Они по праву только мои. Пусть он практикует это достаточно давно, мне сложно привыкнуть к такому.
- Сегодня он не в духе. – Заключает Тео и, будто соглашаясь с самим собой, кивает.
- Но ведь отстегнул тебе приличную сумму!
- Надеюсь, он никогда не изменит этому каждодневному ритуалу. – Довольно улыбаясь, парень выворачивает руль, мы заезжаем на стоянку колледжа.
- Ха, ха, ха! – С сарказмом выдаю я. – Не трать зря силы на надежды и не верти лишний раз головой, папочка обо всем позаботится!
Ревность? Да! Я ревную, черт возьми! Почему в этом мальчишке он души не чает, а я, словно робот, должна выполнять его предписанный мне жизненный план.
«Ты должна вести себя подобающе!»
«Ты должна стойко выдержать все трудности.»
«Ты должна!»
«Должна, должна, должна…»
- Джей.
Парень закрывает, только что мной приоткрытую дверцу машины, навалившись на меня всем телом.
- Давай, начинай. Бла-бла. Бла-бла. Бла-бла.
Недовольная, униженная, оскорбленная и покрасневшая до корней волос, надуваю губки точно ребенок.
- Порой мне кажется, что именно так ты меня и слышишь. Твои органы слуха и мои голосовые связки работают на разных волнах, по-видимому…
- Пять минут назад эти волны были мучительно близки к грани безумия! – Прерываю его едким замечанием. – Спой еще, чтобы я окончательно оглохла!
Он улыбается.
Ну, вот опять! Мне плохо, а этот парень смеется надо мной. Смеется так заразительно, что мне с трудом удается задушить в себе приступ смеха.
- Джей, мы… - Тео запнулся. - …брат и сестра, поэтому мне не безразлично твое…все твое. Вот…в общем…собственно…
Видно, как тяжело ему даются теплые братские слова.
- Не надо, братик, иначе потеряешь сноровку, и ни одна шлюха не поведется на твои дешевые заигрывания. – Отталкиваю его от себя, все же он мужского пола, как бы тщательно при мне этого не скрывал, давая понять, что он типичная сволочь, это так.
- А вот здесь я отстою честь каждой моей девушки!
- Боюсь спросить, чем ты будешь эту честь отстаивать. – Придаю своим словам больше подтекста.
Братец не выдержал и прыснул, заключив мою голову себе под мышку. Обезьяньи игры снова в моде!
- Прекрати!
Бесполезно пытаться вырваться из объятий довольно поджарого парня с недюжинной силой. Тренажеры он меняет каждый день: сегодня – блондинка, завтра – брюнетка, послезавтра – рыжая, в пятницу – лысая и т.д.
- Еще раз тронешь мою прическу, если, конечно, от нее хоть что-то осталось, то тебе не светит воспроизвести на свет потомство маленьких Теончиков! – Снимаю с ноги туфлю и замахиваюсь каблуком над нужным местом удара.
- Все, все, все. – Он поднимает руки, давая понять, что сдался.
Я напяливаю назад злостную обувку, выхожу из машины и наклоняюсь, чтобы сказать ему пока. В ответ слышу возмущенный возглас:
- Не наклоняйся так низко при мне. У тебя декольте глубокое, знаешь ли. Боюсь, забыть, что мы родственники.
- Придурок! – Слышит Тео вместо теплых сестринских слов.
Хлопая дверью, накидываю ремень сумки на плечо и вывожу ровную линию на асфальте.
Рычит мотор дорогой тачки, купленной ко дню рождения любимого сына.
- Слушай, а мы ведь и не родные вовсе. Так, может, зря я парюсь?
Не оборачивайся, ни в коем случае. Он просто пытается вывести тебя из равновесия.
- Удачи, Эй Джей.
Я улыбаюсь, шум уже раздается где-то далеко. Он сам придумал это прозвище, когда обиделся на то, как я, будучи шестилетней, называла его по-глупому просто и смешно.
«Тиииии!» - кричала я через всю лужайку, где он, с другими мальчишками, собирал коллекцию жуков, которые в итоге становились жертвами моих маленьких туфелек.
«Тииии!» - эхом отдавалось в каждом уголке улицы. Краснея, он все же подходил ко мне и смущенно спрашивал, чего же я хотела. Чаще всего невинный просьбы, вроде: тот мальчик назвал меня дурой, а вот она испачкала мне платье, тот мелкий шкодник говорит, что со мной будет дружить только тот, у кого голова набекрень.
«Набекрень, это, когда твои волосы на солнце светят золотом?» - удивленно интересовалась я у брата, глядя на его густую шевелюру.
- Спасибо, Ти. – Сказала я сама себе, но точно не парню, примостившемуся на ступеньках у входа и штудирующему учебники. Линзы на его глазах делали их такими огромными, что, казалось, на меня смотрит рыба-человек..
Улыбнувшись ему, гордо прошествовала по лестнице вверх, забывая все, что было до этого. Забывая, кто я.
Эй Джей, Джей, Джакалин – у меня много имен, но какое мое.