Если печать получалась красного оттенка, то исполнениесрочное и безотлагательное. Если зеленое, то терпит, а вот синяя печать всем службам обязательна к исполнению. Затем все бумаги, скатывались в рулоны и перевязывались различными лентами, цвета ленточек тоже имели свое назначение, я в них не вдавался. Все это складывалось в деревянный ящик и отправлялось для проверки в канцелярию герцога Лошаля, ну кто бы сомневался!
— Ваше Высочество, нам пора, надо еще приготовится к балу — сказал Низамий аккуратно укладывая, свернутые в рулон бумаги.
— Какой еще бал? — пропустил я мимо ушей высказывание своего телохранителя.
— В честь вашего выздоровления — удивился тот — Ваше присутствие обязательно.
— Это кто же меня обязывает? — с нездоровым интересом и злостью посмотрел я на своего наставника.
— Здравый смысл, Ваше Высочество!
— Интересно и в чем же он? — мои брови взметнулись ввысь — кому из герцогов нужно мое присутствие? Их щенкам? Я думаю им достаточно моего присутствия на обеде или нет?
— До отравления Вы всегда принимали их приглашения — сказал Низамий — будет неестественным, если Вы его отклоните.
— Извини, а если я претворюсь больным? — кинул ему свою версию.
— Они тут же пришлют своего врачевателя — отпарировал мой ответ Низамий — и тогда у четверки могут возникнуть вопросы о прошлых месяцах болезни!
Некоторое время я боролся сам с собой. В связи с моей болезнью можно было объяснить много моих странностей, но с другой стороны, как утверждал Низамий, это очень нежелательно и вызовет у герцогов еще больше вопросов.
— Хорошо — согласился я с ним, отложив перо и закрыв чернильницу — тогда наверное пока на этом закончим.
— Ваше Высочество — снова обратился ко мне наставник — вы всегда подписывали бумаги до конца, не оставляя их на потом.
— Но, Низамий я ведь их так и не прочитал? — удивился я пассажу моего телохранителя. Потом до меня наконец дошло — Я что всегда их подписывал не глядя?
— Так, Ваше Высочество — подтвердил тот мою догадку.
— Постой, получается, что их никогда не читал?
— Да Ваше Высочество — опять тот все подтвердил.
Вот, блин засада. Получается я раньше вообще не интересовался государственными делами, а плыл по течению.
— Скажи Низамий, если я подписывал бумаги не глядя — внимательно посмотрел на него — тогда чем вообще я занимался, ну до отравления?
— Вы в основном читали книги из королевской библиотеки — ответил он — особенно вас привлекали книги о путешествиях, по магии и магической теории. Хотя магии у вас нет, это было установлено артефактом еще в раннем детстве.
— Упс — я прикусил свой язычок, с которого готовы были сорваться слова признания. На меня еще предупреждающе глянул жрец. Нет, в этом мы никому не признаемся, даже самому себе. Это будет одним из главных моих козырей, кроме правда волшебного кольца.
— Нет, давай оставим бумаги на завтра, все-таки за четыре месяца их скопилось изрядно, скажем, что не успел — я посмотрел на оставшуюся стопку не подписанных листов и внезапно спросил своего наставника — Низамий, а я вообще до болезни занимался хоть какими-то государственными делами и до отравления пытался хоть что-то изменить?
— Нет, Ваше Высочество — коротко ответил мужчина.
— Ага, все понятно — подумалось мне — значит все-таки плыл по течению и был доволен своей судьбой. А, что сыт, одет и ничем обременительнымне занимался. Идеальное времяпрепровождение для лоботряса и лентяя. Это устраивало молодого принца, но не меня. У меня же мозги весьма опытного и можно сказать, умудренного жизнью человека, который сразу «въехал» в нынешнюю обстановку и понял, что жизнь принца Альрана буквально висит на волоске и зависит от весьма зыбких обстоятельств, и в любой момент, по желанию одного из герцогов может закончиться или при других незначительных обстоятельствах можно быстро умереть. Вон отравление, одно из показателей моей недолгой жизни.
— Хорошо, Низамий давай заканчивать — вздохнув сказал ему.
Затем был долгий путь в мою обитель, ставшая мне домом и тут же по прозвеневшему колокольчику прибежала куча слуг, готовя меня к балу. Опять покрасили волосы дурацким, крошащимся мелом, предварительно закрутив их в две девчачьи косички. Нанесли румяна на щеки и покрасили алым цветом губы. Ни дать, ни взять девушка на выданье, если бы не мужской камзол, кричаще желтого окраса и длиной шпаги, волочащегося по полу из дрянного железа. На голову надели красную шляпу, венчая мою одежду кричащими попугайскими расцветками.