— На здоровье. И не забудь конфисковать порошочек. Будет, чем похвалиться перед начальством.
Едва он договорил, как Петр схватил его за свитер и прижал к стене. Глаза его хищно блеснули, а черты лица обострились. Влад не мог пошевелиться. Вампир с нечеловеческой силой вжимал его в стену.
Тонкий писк озадачил всех, кроме вампира. Звук шел из комнаты, из которой через пару секунд выскочила Гарья.
— Народ! Оно пищит, я ничего не нажимала! А вы что тут...? — увидев прижатого к стенке Влада, она посмотрела на Севра, а потом на Петра.
Все трое уставились на ее руку с браслетом. Лампочка на табло мигала красным.
— Это сигнал, что ты начинаешь обращаться, — невозмутимо объяснил Петр, отпустив Влада. — Если не успокоишься в ближайшие пять минут, сюда примчат наши сотрудники и обезвредят тебя старым проверенным способом.
Писк прекратился.
— Я выключила! Вы чего там?! — сообщила Инга Воландован из другой комнаты и пошаркала смотреть, что происходит на кухне.
— Жаль.
— Да, это она ЗРЯ! — прорычал Влад, хватая Петра за грудки.
Его рука превратилась в когтистую лапу, кожа покрылась пупырышками, из которых полезла черная шерсть.
Север с Гарьей, не дыша и не шевелясь, смотрели то на Влада, то друг на друга.
— Отставить! — Петр схватился за мохнатую лапу, но не мог оторвать ее от себя. — Приказываю прекратить, иначе тебя отправят в Навь сейчас же!
— Надо было сделать это еще вчера, — довольно проговорил Влад жутким, глубоким голосом. Его лицо обретало неестественные песьи черты, глаза меняли цвет с голубого на ржаво-красный. Он напирал, оттесняя вампира к стенке с не меньшей силой, чем у Петра. — Так что, если недосчитаетесь руки или головы, все претензии своей Агате Гавриловне!
— Влад, — окликнул Север.
Влад дернул половиной оформившегося волчьего уха, уловившего в голосе друга неприятную приказную строгость. Оттолкнув вампира к печи, он развернулся и вышел в сени. Уже с чердака он слушал, как возмущения Петра под гнетом ругани Инги Воландовны перемещаются на выход.
***
Влад не хотел спускаться сразу. После случившегося показываться в озверевшем виде было стыдно.
Справа от входа часть чердака занимала отгороженная комната. Из-за прикрытой двери бил сизый уличный свет, видно там было большое окно. Любопытство звало туда — тем более что можно было закрыться и спокойно предаваться самоедству. Но Влад не хотел сейчас оказаться в тесном помещении и свернул налево, где просторно и темно.
Маленькое окошко едва пропускало уличный свет, который скромно рассеивался в центре, будто боясь сунуться в темные углы под самый скат крыши. На полу через каждые три шага тянулись сваи. Между ними лежал линолеум, стертый до неузнаваемого цвета. Он тускло блестел в проходе, как лунная дорожка на ночном океане. От четырех печных труб исходило сухое тепло. Пахло старым деревом.
Оборотень с интересом высматривал в темноте чердачные сокровища: пакеты, набитые неизвестно чем, коробки с книгами, опоясанные скотчем, старые кресла, комодные ящики да сваленные прямо на бревна куртки и пальто. На полу, чуть ли не под ногами валялись ломаные игрушки, открытки, карандаши и игральные карты. В куче обуви блестел старый металлический роликовый конек. Даже прялка была, точнее ее часть, расписная подставка с колесом и педалью. На протянутых вдоль чердака веревках висели шерстяные свитера, футболки и полотенца, от которых только в самой близи пахло кондиционером для белья.
Влад заметил, что для чердака, здесь не так уж грязно. Редкие шматки паутины с налипшей пылью и сором покрывали потолок только под самым коньком крыши. Место выглядело одиноким, но не брошенным.
Он сел на самое последнее бревно перед окошком и вдруг вспомнил скотовник. Заложенная им тогда, в камере, временная яма наконец схлопнулась. Но облегчения это не принесло. Да, весь ужас остался позади: он не умер от холода и не сошел с ума. Новая сущность подарила новые возможности. Он думал, что в полной мере научился ее использовать и сдерживать. Но не представлял, насколько сильно ошибался. Стоило какому-то упырю наехать на него, как внутренний зверь словно сорвался с цепи. И Влад даже не спешил хватать цепь и одёргивать монстра. Он хотел, чтобы волк растерзал Петра на клочки.
Сейчас, когда все успокоилось, он чувствовал себя слабым мальчишкой, который раньше просто не мог защититься, а теперь должен бояться самого себя.
Ему и правда место в Нави. Зачем он согласился остаться? Зачем заставил Гарью поверить, что защитит ее. Зачем эти игры в семью?
Зимний день стремительно угасал, и на чердаке стало темнее. Влад не замечал этого, пока тьму вдруг не разогнал противный рыжий свет. В квадрате старого, облупившегося зеркала, что стояло напротив Влада, отразился не оборотень, а обычный парень с унылой рожей и в чужой одежде.