— Я слышала, как ты пытался переубедить Петра, — спокойно сказала баба Инга, и злость Влада уступила место голому стыду, заставляя понуро сгорбиться. — Не надо. Молодые вампиры совсем глупые и гордые. Да и старые не лучше. Они думают, что раз в прошлом были людьми, то после смерти еще лучше их понимают. Выдержкой хвалятся, мол, вот они-то не черти какие-нибудь, чтобы на людей кидаться. И чушь эта внушается каждому новому кровососу. Сказать вампиру, что он ничего не понимает в людях или отличается от них — это все равно что сказать дураку, что он дурак.
— А откуда они берутся? — поинтересовалась Гарья, поставив допитую кружку на выступ серванта.
— Так откуда... Из людей. Из потеряшек, которых не ищут. Из тех, кто решил покончить с жизнью. Бывает, что и богатенькие родители сами отдают распустившихся отпрысков. На обучение в "гимназии для трудных детей". Заморочить-то не долго. Юнцов выращивают до двадцати лет, стирают память, блаженным вправляют мозги, а потом обращают. Они живут сотни лет, но сам себе уже не принадлежит. У них это теперь как конвейер.
— А вы? — спросил Влад, не желая даже в мыслях причислить понимающую и заботливую бабулю хоть к одной из названных категорий.
— Раньше по наследству обращали, после того как семью создашь. Я, как велено было, замуж вышла, за офицера. Вот они мы — я да Иван, — ткнула она в карточку с нарядными довольными молодоженами на фоне парковых ворот. — В сорок, после войны, дочку родила. Катеньку.
Баба Инга перевернула страницу альбома. На большой черно-белой фотографии девочка в летнем сарафане держалась за большую лохматую собаку на цепи и с задумчивым лицом смотрела не в камеру, а куда-то вдаль.
— Ей как восемь стало, нас разделили. Им память стерли. Иван себе новую жену нашел. А обращение мое все откладывали и откладывали. Не смела к семье вернуться. Представить боялась, что с ними будет, если все вспомнят. Так и состарилась, пока дождалась.
Север украдкой глянул на Влада. Тот смотрел на Ингу Воландовну с сочувствием и разделенной скорбью. Горечь вынужденного разделения с родными была еще свежа в его сознании.
— Мне про них иногда докладывают. Ванька мой давно состарился и умер. Дочка тоже. Болела сильно. У внучки недавно своя девчонка родилась. Целое бабье царство. А я тут сижу, ни внучки, ни правнучки не вижу. Даже на дочкиных похоронах не была. Хорошо хоть начальство за ними приглядывает, деньги мои пересылает.
— А вы поддерживаете Сомнию?
— Что я, с ума свихнулась? Стала б я все тебе тогда рассказывать? И фото сестры не хранила бы. Я всего-то хочу сказать, что делай по-своему, но только так, чтобы никто не заметил. Зубы им не показывай, а не то они свои покажут. А чтоб легче было сдерживаться, волка своего выгуливай. Хоть тут в огороде. Кнопку на терминале недолго нажать, только скажи.
— Да ладно. Нет необходимости. Я неделями в квартире сидел.
— Ну как хочешь. Ладно. Пойду, твою печку проверю. Прогорела уж, наверное. Дашенька, положи потом альбом на сервант. Я после заберу.
Инга Воландовна встала из-за стола и пошаркала к двери.
— Спасибо вам! — сказал Влад. — За то, что рассказали. И вообще... За все.
Женщина улыбнулась и кивнула.
— Ничего, Владик, не посмеют они тебя прогнать. Мы им не дадим.
Инга Воландовна вышла из комнаты.
— Ну, что. Поздно уже. Спать пора. Еще чаю? — предложила Гарья, издевательски приторно передразнив. — Владик.
Влад сощурился на нее пакостно-мстительно.
— Конечно, Дашенька. Сразу ведро завари. Север, будешь ч...? — Влад осекся, видя, что друг резко сел и вытер глаза.
— Ага, — сказал Север продолжая с опущенной головой смотреть в телефон.
— Ты че там, плачешь что ли? — скорчила удивление Гарья.
— Делать мне нечего.
— Сев, те если больно, то единорожьей штукой намажь. Не экономь.
— Да. Я знаю. Кхм. Потом.
— Да это его с историй размазало. Опять Моховку вспомнил, наверное.
— Иди ты...!
— Да ладно отнекиваться, — Гарья села рядом с братом, по-хозяйски опершись на его плечо. — Ты всегда был нюней. Мама говорила, что, когда я родилась, ты рыдал два дня.
— Потому что уже тогда понимал, что ты обмену и возврату не подлежишь.
Гарья брезгливо убрала свою руку с Севкиного плеча и собиралась ткнуть его в бок. Но Влад так легко и безобидно рассмеялся, что девушка, заразившись его весельем, передумала мстить и заулыбалась.