Поглядывая с неодобрением, как Гарья снимает с волка намордник и ласково треплет за щеки, Петр отдал Севру файл с пачкой бумаг, корочек и двумя паспортами Влада, человеческим и ветеринарным.
— Это все тоже оставь себе, — передал он поводок. — По городу без поводка и намордника с такой собакой ходить нельзя.
— “Значит без собаки можно”.
— Это хорошо, — с картинным облегчением ответил Север, с улыбкой косясь на Петра.
— Что он сказал? — спросил тот.
— Благодарит за заботу.
— Само собой, — недоверчиво ответил Петр.
— А та девушка? — подала голос Гарья. — Что с ней?
— Жить будет. Как придет в себя, ее допросят, и похититель найдется.
***
Каталка с громыханием переехала порог лифта, покатила по узкому освещенному коридору, мимо дверей в просторное помещение и со стуком пристала к металлическому столу. С края каталки из-под простыни свесилась пухлая серая рука, на пальцах которой темнели следы от колец.
___
*Пара-жилец" — навянин без регистрации, живущий в квартире вместе с человеком, мороча хозяев и маскируясь под полтергейста. Север жил таким образом пару месяцев в чужих квартирах, когда выслеживал оборотня.
Глава 13. Весна.
Двор мокро блестел в утренних сумерках. Из сугробов торчали деревянные скамейки, маленький сваренный из кусков металла столик, пенек для колки дров и клумба с почерневшими ошметками прошлогодних цветов. Дождь превратил заледенелую дорожку к калитке в одну сплошную лужу.
Гарья любовалась погодой в окно, пока пила уже вторую кружку чая. Приход весны пробуждал в ней русалочье вдохновение. Мартовская капель, теплый ветер и по-весеннему поющие птички радовали ее настолько, что ломило кости и руки чесались оторвать кому-нибудь на радостях голову. Всю ночь она ходила туда-сюда, на кухню и обратно. Север каждый раз просыпался от ее хождений и бухтел, чем только раздражал ее. Что уже, чаю нельзя ночью попить? Так и хотелось долбануть ему по голове подушкой, чтоб не смотрел в ее сторону.
Север жевал бутерброд и смотрел, как худеет последняя пачка вафель, начатая только что. От мысли, что весь день предстоит болтаться по мокрому гололеду, под теплым свитером пробегали мурашки. Но несмотря на скверное после бессонной ночи настроение, он не претендовал на сладости в зоне русалочьей досягаемости и благоразумно молчал.
— Доброе утро! — в комнату вошел Влад.
До выхода оставалось десять минут, а он до сих пор был в растянутой футболке с гавайским орнаментом и домашних шортах. На черных волосах выделялась белая прядь.
— Что это, ранняя седина?
— Еще два года с вами поживу, вообще облысею.
— На два мне продлили, — поправил Север, прихлёбывая кофе. — Всего четыре осталось.
— Спасибо, обрадовал. Ты собрался или как?
— Я? На себя посмотри, спасатель марабу, — Север кивком указал Владу на него самого. — Там, конечно, воды по колено, тебе хватит, но загорать рановато.
— Да я быстрее тебя буду готов, так что живей давай, — поторопил Влад и вышел из комнаты.
Север уже застегивал куртку и поправлял шапку перед зеркалом, когда за спиной распахнулась дверь.
— Ну и где ты там...., — он обернулся, по привычке смотря прямо.
Но Влад был еще ниже и не в одежде, а в волчьей шкуре.
— Не понял. Это что за..., — Север хотел было раскритиковать его собачий вид, но сорвался на хохот.
На черном волчьем лбу белело ровное овальное пятно, будто оборотень красил потолок и случайно шлепнул себе кистью по морде.
— Ты что, чайку прогневал?
— “Хватит ржать, завистник. Наш автобус щас уйдет.”
— Погоди, ты серьезно так пойдешь?
— "Погоду видел? Вот пока ты будешь выплясывать на льду как олень...".
— Ладно-ладно. Так бы и сказал, что тебе все это нравится, — хмыкнул Север, снимая с вешалки собачью экипировку.
— "Мне-то? О, да. Надень на меня шлейку, хозяин, и пристегни этот длинный поводок."
— Сам надевай, — Север с отвращением бросил связку ремешков на самодовольную морду волчка и вышел в сени.
Из-за закрывшейся двери долетел вой о помощи.
— "Гаря-я-я!"
***
В однокомнатной квартире старого двухэтажного дома царил вдовий бардак, пахло куревом, пивом и плесенью из ванны. На кухне беззвучно работал маленький телевизор.
Дарина Карловна, маленькая, состаренная вредными привычками женщина в цветастом халате то и дело с ненормальной частотой прикладывала дымящуюся сигарету к губам, пока рассказывала про нечистый дух, поселившийся в ее квартире.
"Нечистый дух" — нескладный мужчина с длинными как у хиппи грязными волосами, мелкой бороденкой и большими как у лемура глазами с мешками под ними — жался в углу комнаты за креслом. Нервно сжимая ободранную спинку непомерно длинными костистыми пальцами, как у долгопята, он опасливо глядел на черного волка. А тот с нехорошим прищуром следил за его малейшим движением и время от времени облизывался.