Мужик не отставал. Щел за Владом как привязанный, не скрываясь. Они миновали детский сад и зашли в следующий незагороженный двор. Мимо пробегали шумной гурьбой дети, взрослые вели из садика малышню, бабульки с сумками и еловыми веточками спешили домой. Влад думал прикинуться чьим-нибудь внуком или братом и зайти в подъезд. Может странный мужик и отстал бы. А если потом к людям привяжется? Наконец, в кармане заиграли колокильчики. Влад быстро достал телефон.
— Ало? Я уже иду. Купил я твой зефир. С шоколадом не было. Нашел только ванильные за пятьсот пять! Пятьсот пять! Ага, щас, разбежался, сам иди, я уже дома считай! Да я уже у гаражей! Все. Давай.
Зофрий хоть и отвечал недоумевающими междометиями, но Влад надеялся, что упырь смекнет в чем дело, иначе не есть им сегодня зефир.
Он свернул в гаражный кооператив. По бокам тянулись ряды одинаковых каменных блоков с обледенелыми воротами. Метель усиливалась, отрезая гаражи от внешнего мира плотной пеленой.
Как только Влад исчез за поворотом, навянин, отставший шагов на тридцать, пошел быстрее и свернул следом. Улица оказалась пуста. Лишь черная псина непринужденной рысцой бежала ему навстречу, что-то вынюхивая на снегу. Собака пробежала мимо, не обратив внимания на прохожего и пропала за поворотом.
Навянин, не сбавляя шага, пошел вдоль гаражей, вращая ненормально большими для человеческих глаз зрачками, словно ощупывая взглядом каждый кирпичик, каждую дверь, каждое ржавое пятнышко, каждый сугроб.
Влад прогулялся через двор, да вокруг садика и все равно возвращаться к гаражам было тревожно. Думал, может и не стоило приходить. Пусть Зофрий бы сходил за вещами. Но, как всегда, поступил поперек голосу разума. Преследователя было не видно. Остался только шлейф из гремучей смеси запахов алкоголя, немытого тела и мускуса. Вонь зашибала дух, как если бы бродяга стоял совсем рядом.
Влад прошел до щели между гаражами, где из-под снега заячьим ухом торчала ручка пакета, небрежно зарытого вместе с рюкзаком и одеждой. Если мужик и заметил вещи, то видно посчитал мусором, иначе бы непременно разрыл и поджидал Влада тут. Оборотень запихал брюки и куртку в запасной мешок, надел рюкзак и обратился в волчка. Продукты он решил оставить — слишком тяжелые. Взяв в зубы пакет с одеждой, Влад рысцой побежал до дома.
Миновав три гаража, он резко остановился и выронил из пасти пакет. Дорогу ему преградило серое тонколапое существо, едва заметное в сумерках и метели.
Большеголовое нечто с прозрачной кожей и черными прожилками, отдаленно напоминало человека. Искаженное неведомой мутацией человеческое лицо выглядело спокойным, даже отстраненным. Плоские черные зрачки, затянутые посмертной пленкой, чуть шевелились. Трясясь как после затяжного запоя, тварь сделала на негнущихся, слишком длинных конечностях несколько неуклюжих шагов и остановилась, будто завод кончился.
— “Так. Просто какой-то серый человечек”, — озадачился Влад. Он-то думал, что после Нави его уже нечем удивить, а жизнь-таки полна сюрпризов. — “Ничего необычного. Это же гаражи.”
Сзади послышался хруст тяжелых неторопливых шагов по свежему снегу. Влад обернулся и, несмотря на измененную внешность, по запаху узнал своего преследователя. От образа обычного пьяницы не осталось ничего, даже одежды. Отметив отвисшее пузико, непропорционально большие руки и обросшее вздутое лицо, как у утопленника, Влад нарек его снежным человеком. Старым и видимо больным, ибо вместо белой косматости скрюченное сколиозом тело покрывали длинные рыжие волосы. Причем некрасиво, клочками, будто он перед выходом побрился овощерезкой.
— Кто это у нас тут? — заговорил тот типичным, непросыхающим от спирта голосом. — Волчок? Жалкая пародия на оборотня. Какая мерзость. Ничего, это поправимо.
Волк грозно уставился на незнакомца, следя за каждым его движением.
— Не бойся меня.
— "Ага. А вдруг вы заразный", — фыркнул Влад, не особо надеясь, что его услышат.
— Шутник, — одобрительно хмыкнул "снежный человек". — Юмор это замечательно. Ты нам подходишь.
— "А вы мне — нет".
— Не спеши с выводами. Ты даже не знаешь кто я. Я могу тебе помочь. Можешь звать меня… Михал Михалыч. У меня к тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться, — сладко протянул мужчина.