Салах Алайна
Волчонок
1
— Долго еще ехать, Итан? — хнычу, нетерпеливо ерзая задом по бархатной алькантаре эксклюзивного немецкого кабриолета. — Ты говорил, что осталось меньше ста миль, а мы, кажется, проехали все триста.
Мой мужчина отрывает сосредоточенный взгляд от дороги и посылает мне обаятельную улыбку, которой привык располагать к себе людей всех социальных статусов и возрастов: от смешливой санитарки в Массачусетском госпитале, в котором я работала, до достопочтенного окружного судьи.
— За последний час ты спрашиваешь это уже в третий раз, Рика. Если тебе хочется поскорее заняться со мной любовью, то неподалеку есть мотель. Остаться на ночь там я бы не рискнул, но провести парочку незабываемых часов с моей зажигательной девушкой в самый раз.
— Ради Бога, — шутливо толкаю его в плечо. — Ты всерьез думаешь, что каждый мой вопрос имеет сексуальный подтекст? Просто мне тяжело даются дальние переезды — сидеть на одном месте, как кошка в переноске, для меня подобно пытке.
Итан ласково треплет меня по волосам и возвращает внимание к дороге. Он ответственный водитель и редко позволяет себе надолго отвлекаться. С поверженным вздохом откидываюсь на спинку кресла и, не потрудившись спрятать взгляд, в тысячный раз любуюсь элегантным профилем своего спутника.
Если бы меня спросили существует ли на свете идеальный мужчина, я бы, не задумываясь ответила «Да». И имя этому мужчине Итан Томас Нортон.
Шатен с пронзительными голубыми глазами, Итан имеет настолько поразительное сходство с актером Арми Хаммером, что пару раз наши ужины в ресторанах прерывались восторженными девичьими писками с просьбами об автографе. Это разумеется, не главное. В свои двадцать шесть я научилась понимать, что привлекательная внешность мужчины — это, скорее, приятный бонус. За что я по-настоящему ценю и восхищаюсь Итаном — это за его блестящий ум и упорство, благодаря которым к тридцати двум годам он заработал себе репутацию адвоката, не знающего поражений; и за его выдающееся умение любить и заботиться о дорогих ему людях.
Я и Итан вместе уже два года. Если когда-нибудь у нас появятся дети, у меня в запасе есть увлекательная история знакомства их родителей.
В мои первые недели стажировки в Бостонской больнице в приемное отделение поступил пациент с переломом носа. Пока я нетвердыми руками стажера останавливала кровотечение и очищала лицо от подтеков, мы разговорились, и парень рассказал, что пострадал от рук грабителей, пытаясь вернуть пожилой женщине украденную сумку. Отправив его домой с ватными тампонами торчащими из носа и листом рекомендаций от врача, я почувствовала укол сожаления, что Итан, как представился парень, не спросил моего номера телефона.
Каково же было удивление, когда этот обаятельный супермен, которого, к слову, ничуть не портила рассеченная переносица, появился в больнице на следующий день с огромным букетом чайных роз и пригласил меня на свидание. Быстро поставив на весы размышлений все «за» и возможные «против», я согласилась, потому что, собственно, никаких «против» у меня и не было. Я была свободна от последних отношений с мультидолларовым протеже отца уже несколько месяцев и не прочь окунуться с головой в небольшую любовную авантюру. Разумеется, тогда я и предположить не могла, что невинное свидание в уютном итальянском местечке с пастой и белым вином выльется в то, что я оставлю родной Бостон и соглашусь переехать в Нью-Йорк, где Итану предложили место в крупной адвокатской конторе. Туда мы, собственно, сейчас и едем. На время пока мы будем подыскивать постоянное жилье, было решено остановиться в доме его покойного отца, который скончался от сердечного приступа больше десяти лет назад. С матерью Итана у меня не было возможности познакомиться, но он пообещал, что обязательно представит нас, как только та вернется из месячного тура по Лигурийскому побережью.
Когда через час, мы, наконец, останавливаемся возле массивной резной ограды, я со стоном облегчения толкаю пассажирскую дверь и опускаю затекшие ступни на асфальт.
— В доме долго никто не жил, поэтому не удивляйся, если увидишь паутину и пыль, — говорит Итан, извлекая из бардачка небольшой пульт. Тычет в него пальцем, от чего ворота начинают разъезжаться в стороны с характерным скрежетом застоявшегося металла.
— Садись в машину, малыш. — кивком головы указывает на соседнее кресло. — Въедешь в родовое гнездо Нортонов с королевскими почестями.
В данный момент почести меня заботят меньше, чем квадратный зад, поэтому я отрицательно кручу головой: