Ирб уже смеялся в открытую, скрутив меня брыкающуюся и не перестающую предпринимать попытки его покалечить.
Волчица внутри меня ликовала. Ведь мы снова вызвали интерес матерого самца. Я этот самый интерес отчётливо ощутила своим бедром. Организм отреагировал моментально. И вот уже я не недовольный, сопящий ёж, а желающая мужчину женщина. Он тоже сразу ощутил изменения во мне.
Смех и брыкания прекратились, а он уткнулся в мою макушку и глубоко вдохнул.
Сердце пустилось в галоп. Щекочущее чувство охватило внутреннюю часть рук, бёдер и живот.
– Ты меня уже не боишься. Совсем. – его шёпот на ухо заставил дышать глубже.
– А должна? – повернув голову к нему, выдохнула вопрос в его губы.
– Но ведь боялась?
Отвечать не хотелось, как и вспоминать причину неприятия кошаков. А эта его близость располагала совсем к иному.
Не уверенный поцелуй перешёл сразу же в страсть между двумя.
Не знаю, может это были отголоски луны или что-то ещё, но в эти моменты мне хотелось, чтобы его руки всегда касались лишь меня. Прижимали крепко, словно не умеющий плавать сжимал спасательный круг. Чтобы на эти плечи, в которые я сейчас от переизбытка эмоций и чувств впивала свои зубы, всегда можно было положиться. Эта грудь, в которую упиралась «скача» на мужчине, словно безумная наездница, была всегда рядом в трудную минуту, принимая мои слезы. И чтобы за этой спиной, что исполосована мною, я могла быть, как за каменной стеной.
Я желала этого мужчину для себя всего и полностью. И эта мысль поглощала меня всё больше и больше, пока в голову тараном не ворвалась мысль о том, что он "кот", а не волк, а потом я умерла... или была на грани смерти. Даже и не знаю точно, что произошло.
В глазах всё померкло. В уши словно напихали ваты. Ниже пояса всё свело спазмом.
Я слышала, как Ирб что-то толи говорил, толи ругался. Чувствовала как он перестал двигаться во мне и теперь переворачивает меня, не выходя, а наоборот, как-то сильнее прижимаясь ко мне пахом.
Через минуту, другую, вата в ушах сменилась звоном, зрение начало возвращаться, но что говорил кошак, я понять ещё не могла. Смысл его слов ускользал. Но успела задаться вопросом, почему он частично лежит на мне, вместо того чтобы оказать помощь или, хотя бы, воды принести.
– Можно воды?
Мужчина покачал головой.
Я попыталась двинуться под ним и поняла, что мы в «замке». Но как так? Удары сердца стали тяжелее.
– Спокойнее. Ты меня слышишь?
Я кивнула.
– Сейчас ты окончательно придёшь в себя и мышцы расслабляться. Ну, или я помогу. Такое бывает. – как-то иронично произнёс Ирб.
А мне захотелось и заржать и заплакать одновременно, но звук хлопнувшей двери в кухне, перебил это желание.
– Клёпочка? Ты тут? – громко крикнула бабушка и уже тише добавила, – Лишь бы беды не было. И где же этот парень-то? Клёпа? Неужели она в лес убежала?
По кухне раздались шаги.
– Ты хоть зад прикрой. – начав уже сейчас сгорать со стыда от мысли, что нас застанет бабушка в такой ситуации, прошипела кошаку.
– Одеяло на полу, с той стороны кровати.
– Не переживайте, я подам. Доброго утра!
Раздался рядом голос бабушки.
– Доброго, Марго! Да, будь любезна, подай. – как ни в чём не бывало ответил Ирб, а я сжалась под мужчиной, уткнувшись в его грудь. – А лучше помоги. Я сейчас переверну нас, а ты... В общем мы в сцепке.
Сдавленный смех бабушка попыталась сначала замаскировать кашлем, а потом просто рассмеялась в голос.
– Клео, перестань зажиматься. Тебе наоборот нужно расслабиться, да и для меня болезненно становится. – произнёс Ирб и, держа меня, перевернулся на спину.
– Привет, ба! Ох...
Резкий и болезненный удар по заднице, чуть не выбил слезу.
– Не помогло. – произнёс Ирб.
– Ну тогда сейчас. – ответила бабушка и вышла.
У меня же начиналась настоящая паника.
– Да тише ты. Всё хорошо. Тебе нужно наоборот расслабиться. – произнёс кошак, поглаживая мои спину и бедра.
Неожиданно холодный поток воды плюхнулся на мой зад и пока я выдавала звучные эпитеты под смех бабушки, Ирб смог покинуть меня, правда и ему попало потом скрученным из полотенца жгутом, прежде чем это полотенце ему вернули.
– А мне то за что? Я и так пострадавший. – с истинным удивлением спросил он, оборачиваясь зад отобранным полотенцем.