Миара не знала, что Дэймон не сводил с нее глаз, что в груди его все рвалось, вырывалось, бунтовало. Он ревновал, он злился и почти не слушал Лестара. И друг это заметил. Он хотел свалить все со стола. Хотел перевернуть свой дворец вверх дном. Забрать ее сейчас же, сделать своей.
- Да, что с тобой? – Лестар был недоволен.
- Ничего. – Резко ответил он другу.
- Тогда почему ты не слушаешь меня?
- Зачем ты трогаешь ее? Зачем ты так сказал?
Лестар глубоко вздохнул. Дэймон вышел в холл, и друг за ним.
- Может, объяснишь?
- Что объяснить? – Дэймон развел руками.
- Что у тебя с ней?
- Я не знаю. Не знаю!
- А кто будет знать?
- Я не помню момент из своей жизни. Очень важный момент. – Дэймон облокотился на окно. – Меня заставили забыть.
- О, так что ж ты раньше не сказал. Я чувствовал на тебе какую-то печать. Какая-то черная магия. Все не мог понять, что это.
- Ты можешь убрать?
- Могу. Но хочешь ли ты вспоминать? Это связано с ней?
- Возможно. – Дэймон подошел. – Я хочу смыть это. Хочу помнить все. Хочу трезво мыслить. Как раз этого мне сейчас не хватает.
- Хорошо. Тогда мне потребуется немного времени и моя Гаджи. Сегодня ночью я помогу. – Зеленые глаза Лестара заблестели.
Вернувшись к ужину, Дэймон размышлял, что же будет, когда он вспомнит ее. Что буде с ними обоими. Но, то, что рвалось наружу – рано или поздно вырвется, он это четко знал. Но лучше раньше, чем она решиться стать полноценной королевой. Он смотрел на нее, как она кушает, жадно глотая мясо, улыбаясь и разговаривая с Присцилой. Она не смотрела на него с того момента, как вернулась – ни разу. Решила забыть его окончательно, решила отпустить? Так он не даст ей этого сделать. Или же она играет с ним?
Ночью все свершилось. Лестер и Гаджи провели обряд в покоях Дэймона. Он заснул, и на утро должен был все вспомнить.
Проснувшись утром, Дэймон вспоминал приятные моменты своего сна – Миара, обнаженная, плавно двигается на нем, стонет, трогает руками его грудь. Он не понимал, как жил раньше без этой нежности, трепета от ее взгляда, от вожделения при виде ее нежной, словно шелк груди.
- Ах, Миара… - Он откинулся на кровати.
Все бы отдал, лишь бы она была сейчас с ним, любила его. Но он предал ее – так же четко он вспомнил это. Это она, его девочка, которую он полюбил всем сердцем. Трудно было вырвать ее из лап будущего короля, будучи никем. Вот зачем он пришел сюда – заявить свои права на нее, бороться за нее, иметь хоть какой-то шанс. Правильно он оценил Рика с первого взгляда – он был соперником.
Он встал и начал расхаживать по комнате. Нервничал из-за ее недавних слов, что она отпустила.
«Врет же» - подумал он.
Он вышел на балкон – подышать, взять себя в руки. Осматривая свой город – будто впервые, стал понимать, что вот он – прежний Дэймон. Будто пелена упала с глаз, будто воздух стал другим. Теперь он мог дышать полной грудью. А затем он увидел ее – чуть ниже она вышла на свой балкон. Запах ее духов тут же поднялся до него – запах зимних алых роз. Он смотрел на нее и понимал, что в груди появляется та самая нежность, тот самый трепет.
- Вот она, любовь…- Прошептал он сам себе, смотря на нее.
И слезы покапали с глаз. Сердце вырывалось, стремилось к ней. Будто он не видел ее сотню лет.
- Миара… - Стал вздыхать он. – Милая…
- Прости… - Он не мог насмотреться на милые черты лица.
Длинные черные локоны развивались на ветру. Она облокотилась на парапет и легла на руки. А его ломало от боли так, будто были перебиты все кости в теле. Он не мог наглотаться воздухом. Он любил эту женщину. Любил так, что не мог дышать. Вспоминая моменты расставания с ней, ту боль, что он испытывал, а когда боль ушла – внутри была лишь пустота.
Перед глазами снова была она – в его пастели, обнаженная. Она подарила ему все. А он бросил ее, оставил на съеденье королевским шавкам. Он был так зол на себя, что не заметил, как стал крушить все в своих покоях: зеркала, свечи, стеллаж с книгами…
Когда он позвал дворецкого, Николаса, прибраться в спальне, тот открыл рот от удивления.
- Что случилось, сэр?