Я вновь взглянул на девушку, она лежала около Шорта и не шевелилась.
- Её имя я не могу сказать, сам понимаешь. Но поверь, она достойна своей участи. – его лицо выражало полную уверенность в своих словах. – Вот, этого, с коротким луком – Фиру, - он указал на невысокого мужчину к квадратной, приплюснутой головой. – Он великолепный наездник, в седле стреляет лучше, чем на ногах. – закончил он представлять остальных, и похоже теперь ждал меня.
- Меня зовут – Зонки, я вольный наёмник. – предусмотрительно решил соврать. – Иду к северо-восточной заставе.
- Ясно, так нам значит не по пути. – сказал Шорт, немного приподняв верхнюю губу.
Они вели себя достаточно расслабленно, но я решил не терять бдительность. Остался в отдалении от костра, облокотившись о Корди. Я чувствовал, что он тоже не прекращает за ними наблюдать. Будет хорошо если они нечего не выкинут за ночь.
Дождь начинал лить всё сильнее, шумно ударяя о воду. По небу сверкали молнии, гром растекался по лесу отскакивая от деревьев. С каждым новым ударом освещая лесную тьму, раскрывая перед нами непрерывный пляс деревьев, под натиском ветров. Похоже он будет лить всю ночь.
Тут я услышал, как Энокт насвистывает мелодию. К нему присоединился Фиру. Какая-то бардовская песенка, я уверен что слышал её, но не мог вспомнить. До меня донёсся голос Шорта, он запел.
Усталый путник, погляди!
Твой сивка захромал.
Ночь полнолунья проведи
У Красного холма,
У Красного холма!
Ты привяжи коня к ветле,
Пусть отдохнет теперь.
Тебе откроется в холме
Заманчивая дверь,
Заманчивая дверь!
За ней увидишь белый зал,
Весь в золоте огней.
Цветов он полон и зеркал,
И легкокрылых фей,
И легкокрылых фей!
Я удивился его мелодичному и плавному голосу. Лёгкая хриплость, только добавляла цвета песне. У наёмников начали появляться улыбки, каждого начала поглощать песня. Син и Цон пустились в пляс у костра. Лихо плясали тени вокруг, даже гром, кажется, стал тише.
Их платья – невесомый шелк,
К себе их призови
Они в усладах знают толк,
Искусны все в любви,
Искусны все в любви!
Смеясь, на ложе увлекут,
И ты уже нагой!
Испить до дна тебе дадут
Напиток дорогой,
Напиток дорогой!
Уста краснее алых роз
Одной из тех ундин,
Другая золото волос
Рассыплет по груди,
Рассыплет по груди!
Лихой наездницей взлетев,
Иная увлечет
Под нежный смех крылатых дев
В неистовый полет,
В неистовый полет!
Фантазий чувственный простор
Чем дальше, тем милей,
Жаль, не увидишь с этих пор
Ты родины своей,
Ты родины своей!
И станет жизнь твоя легка,
Но в сладостном плену
Ты будешь узником, пока
Не выберешь одну,
Не выберешь одну!
Промчалась ночь, неделя, год,
Минуло с той поры
Немало лет, а конь все ждет
Скитальца у горы,
Скитальца у горы!
Хозяин стар, он моет пол
У юных фей в дому,
Но до сих пор он не ушел:
Как выберешь одну?
Как выберешь одну!
Сколь будет длиться рандеву,
Не знаю я сама
Но съели кони всю траву
У Красного холма,
У Красного холма!
Песня выгнала все мысли, беспокоящие меня. Кажется, даже Корди немного расслабился. Я знал, что этого делать не стоит, но сопротивляться не мог. Веки начали тяжелеть, но я продолжал бороться. С прищурю следил за наёмниками. Они тоже начали засыпать, собравшись рядом. Сон всё же накатил на меня, даже гром не был ему помехой.
Проснулся я через несколько часов от шороха у костра. Шенк проснулся и сонной походкой пошел в сторону леса. С большим трудом сквозь невероятное желание спать, я наблюдал за ним. Похоже, он пошел отлить. Глаза уже собирались вновь сомкнуться, но ослепительная вспашка от молнии осветила лес. Шенк стоял в отдаление от костра, там куда не доставал его свет. В руках натянутый лук, стрела направленна в меня. Я мгновенно пришел в себя, но этого мгновения было достаточно чтобы спустить тетиву. Времени мне хватило лишь сместится в бок, длинная стрела зацепила рёбра, содрав мясо и обнажив белую кость. Ударившись о крепкую чешую Корди, стрела не сумела причинить ему вреда.
Волчьим Детям, нужно было несколько секунд для обращения. Казалось бы, всего нечего, но эти секунды задержки, были смертельны в бою. Шотар успел вскочить на ноги и метнуть в меня кинжал, он не сильно зацепил плечо, но я чуял от клинка посторонний запах, похоже яд.