ГЛАВА 17
Питер Барроу был зол. Сидел за столом в своем собственном доме, смотрел на супругу, сквозь пламя свечей и едва сдерживал раздражение. Ярость клокотала в нем так сильно, что казалось, еще немного, и она вырвется наружу, снесет и сервиз этот, оставшийся Эбби в наследство от ее матушки и серебряное блюдо, на котором гордо возвышался пирог с ягодами, и подсвечники… тяжелые такие, ветвистые…
Эбби была весела. Пожалуй, чересчур весела. И неестественна. Смеялась нарочито громко, смотрела на него… так смотрела, что к ярости прибавлялось откровенное желание встать, пересечь небольшое расстояние между ними, приблизиться к ней вплотную и… сдавить руками тонкую ее шейку.
Питер тряхнул головой, отгоняя наваждение. В мыслях своих он уже смотрел в стремительно затуманивающиеся глаза супруги, слышал ее предсмертные хрипы и наклонялся все ниже и ниже… желая поймать губами ее последний вздох.
— Ах, Питер, ты не представляешь, как я рада, что сегодня ты вернулся домой к ужину. Мне так одиноко в этом доме. Ты все время проводишь в ратуше, и… я понимаю, что твоя работа важна и многое значит для тебя, но все же, мне так хотелось бы проводить с тобой больше времени…
Ложь. Все ложь. И слова эти ее и улыбки…
Лицемерка.
Питер сжал пальцы на тонкой ножке хрустального бокала, все еще представляя, что сжимает тонкую шейку супруги. Зажмурился….
Ничего-то сегодня не предвещало подобного. Утро, как утро, если не считать бредовой идеи супруги научиться стрелять. Вот с чего бы Эбби желать этого? Страх? Еще что-то? А может, все дело в желании избавиться от неугодного супруга?
А ведь он верил. Все это время верил ей. Пусть знал, что она слаба… что искушения преследуют ее на каждом шагу и сохранять ему верность Эбби просто не в состоянии. Знал об этом, но… имел неосторожность надеяться на то, что вдали от столицы, от шума и суеты, она станет поспокойнее. Перестанет искать развлечений на стороне…
Ошибся.
Такую, как Эбигэйл ничем не исправишь.
— Питер! Боги, как же так? — вскрик супруги заставил его вздрогнуть и прийти в себя.
Бокал хрустнул, красное вино выплеснулось на белоснежную скатерть. Питер недоуменно перевел взгляд на свою ладонь. Красные капли вина, смешались с его собственной кровью, стекали вниз…
— Ты поранился? — Эбби оказалась рядом в мгновение ока. Схватила со стола салфетку и принялась промокать его ладонь. — О, Питер, что же ты так неосторожно. Рана неглубокая, но все равно надо обработать. И внимательно рассмотреть, чтобы в ней не осталось осколков. О, Питер, ну…
— Прекрати! — он грубо оборвал ее, выдернул руку из ее ладоней. — Не притворяйся, что это тебя хоть сколько-нибудь волнует.
— О чем ты? — прозрачные глаза Эбби расширились. В них плескалось столько удивления, что Питер на миг замер. Он почти поверил ей. Почти… но в памяти всплыли слова той, другой женщины. Слова, которые отравляли его вот уже целый день:
«- Мне жаль, — Амалия Гроуди смотрела на него с легкой улыбкой на полных губах, — я понимаю, что это неприятно и вряд ли вы будете мне благодарны.
— Тогда зачем вы завели этот разговор? — Питер держал себя в руках. Холодно смотрел на эту женщину, от которой еще пару дней назад твердо решил держаться подальше.
— Затем что, я не понимаю тех, кто считает, что нельзя вмешиваться. — Амалию, кажется, нисколько не оттолкнула ни его грубость, ни холодность, ни желание прекратить этот разговор. — Все эти лицемеры и лизоблюды, будут шептаться по углам, насмехаться, но в глаза ни за что не посмеют сказать правду.
— О какой правде речь?
— Ваша жена, — она все-таки замялась или, что вероятнее, сделала вид, что смутилась. — Она…
— Мисс Гроуди, — Питер все же хотел прервать этот разговор. Выслушивать очередные сплетни про Эбби… Нет, на это он был не готов. К тому же, супруга клялась, что держит себя в руках и ни с кем… еще ни с кем не изменила ему с самого их приезда в Барглин. И он верил. По крайней мере решил верить. Возможно, у них с Эбби еще есть шанс. — Я не желаю выслушивать сплетни и инсинуации, касательно моей супруги. Мы с Эбигэйл уже давно женаты и… доверяем друг другу.
Она усмехнулась. И глаза прищурила. Непонятно только, зачем: хотела скрыть ехидный блеск или же… показать, что на самом деле думает о нем.
— Я право, поражаюсь вам, Питер, — а имя его она произнесла едва слышно, с придыханием, наклоняясь вперед и почти касаясь своими губами его щеки. — Вы так наивны, так… уверены в своей Эбби, что совершенно ничего не желаете замечать. Весь Барглин знает, что супруга изменяет вам. Да и вы тоже, знаете это. Разве это происходит в первый раз? Хотите убедить меня, что ваша супруга изменилась? Или же сами заблуждаетесь на ее счет?