Георг в ярости пнул какой-то подвернувшийся под ногу камешек, но тут же взял себя в руки. С силой выдохнул, словно изгоняя из себя неизвестно откуда взявшуюся злость и убрав с лица злое выражение, даже улыбнувшись, пошел дальше.
Во дворе семьи Хансенов, Тайлера и Ольги от народу уже было не протолкнуться. А если бы день рождения выпал бы на более холодное время года, хотя и сейчас уже не тепло, то пришлось бы ютиться в доме. А дома строили не очень большими, чтобы легче было протопить.
Шли последние приготовления. Женщины метались из дома во двор выставляя на шеренгу столов все новые и новые деревянные тарелки с чем-то пареным, жареным, вареным. Запах стоял такой что в животе начинало требовательно урчать.
В бочонках плескалось пиво и вино.
– А, явился не запылился! – радостно поприветствовал друга Тайлер. – Держи.
Георг взял в руку поданный кубок из рога рогача.
– Попробуй. Татаринцев новый сорт пива придумал. Вот принес нам чтобы оценили!
– Не отравимся? А то как-то испытывать новый сорт на таком количестве страждущих, да еще во время дня рождения это по меньшей мере опрометчиво.
– Ну, ты шутник! – засмеялся Тайллер уже явно хорошо распробовавший новый сорт пива и чего покрепче. – Ты только с Татаринцевым так не шути, а то обидится.
– Я что совсем дурак?! – в притворном ужасе воскликнул Георг. – Он же потом обо мне забудет, в упор видеть не будет и придется самому брагу гнать! Так и отравиться не долго! Или через подставных лиц покупать, потому что мне лично ни капли не продаст.
– Что верно, то верно!
Наконец суматоха улеглась и всех гостей, а это чуть ли не пол-улицы единственного на Скалии города Эрлбург в котором обитало девяносто процентов населения планеты, позвали за стол и присутствующие стали с шумом рассаживаться кто где, на лавках и табуретках.
Занял первое попавшееся место и Георг. Когда он наконец устроился и посмотрел напротив, у него буквально сердце биться перестало. Прямо перед ним сидела Барбара.
«Да хрен с этими звездами! – подумал он, когда с первыми относительно ровными ударами сердца, так же обрел способность соображать. – Действительно, где были мои глаза, когда рядом со мной сияла такая звезда?!»
Георг искренне удивлялся тому что раньше как-то не замечал эту девушку. Это ж как сильно надо было погрузиться в свои мечты?! Ведь она буквально олицетворяла его идеал женщины во всем, начиная от размера всего и вся и заканчивая цветом глаз и волос.
Георга в толкотне разбора еды толкнули особенно чувствительно и он наконец очнулся.
– Эй, ну ты чего застыл?! – возмутился сосед. – Передай салат…
А Барбара напротив едва сдерживала смех, поджимая губы, то и дело поглядывая на раскрасневшегося как юнец Георга готового провалиться под землю. К счастью вечерняя прохлада и ветерок сделали свое дело, сбив лишний жар с лица.
IV
Застолье продолжалось долго, звучали тосты, пиво, брага и вино лилось рекой. После выпитого люди долго усидеть на одном месте уже не могли, тем более что почти все оказалось съеденным, и все как-то разом высыпали из-за стола и начались танцы под нехитрую танцевальную музыку единственной музыкальной группы.
Перед Георгом стала новая проблема. Надо как-то подойти и заговорить. А вот о чем, чтобы при этом не показаться глупым? В юности еще как-то можно было начать разговор со звезд, но сейчас это вряд ли прокатит.
Но прежде чем он что-то придумал, ноги сами подошли к девушке, а слова так же самостоятельно сорвались с языка, навеянные наверняка ничем иным как алкоголем, хотя Георг старался не злоупотреблять, но иначе такую несвойственную ему цветастость фраз было не объяснить:
– Хочу исправить одну несправедливость…
– Какую? – удивилась Барбара.
– Вселенскую. Не больше и не меньше, – все сильнее распалялся Волков.
Девушка удивилась еще больше.
– Все мы, любой из нас может видеть твою неописуемую красоту, каждый раз лишь взглянув на тебя. И только тебе самой в этом праве отказано. Это ли не справедливость вселенского масштаба?! Вот возьми, теперь и ты сможешь, только пожелав увидеть то, что видим мы…
Георг протянул Барбаре зеркальце, предназначавшееся вообще-то имениннице.
«Ладно. Принесу Ольге завтра еще что-нибудь», – подумал он, наблюдая как девушка, приняв подарок, зарделась так сильно, что это было заметно даже в сильном сумраке, разрываемого только расставленными по периметру двора масляными фонарями и факелами.