Ну не мог же он всерьёз считать, что я останусь в этой крохотной комнатушке в косую сажень? Пауков мне, что ли, весь день гонять? Обо всём этом я рассуждала уже прогуливаясь по городу и во весь рот улыбаясь проходящим мимо неприятностям. Однако нарушить строгий запрет — полдела. А мне нужно организовать кое-что куда более важное.
Я не сомневалась, что в городе найдётся ни один человек, готовый поделиться со страждущей историями про оборотней, если ещё на подходе нашлось столько желающих пересказать слух-другой. Штука в том, как найти тех из них, кто не пойдёт доносить об излишне любопытной бабе городничему.
Пособирав сплетни по рынкам и торговым рядам, я узнала даже слишком много.
— Да чтоб тебе волк язык откусил! — вопила молодая женщина, недовольная гнилой морковкой, только что вручённой ей ушлой торговкой под видом свежего урожая. — Не могла она у тебя так вымахать! Я свою три месяца как высадила, а она вот такусенькая!
Торговка обижалась и в ответ желала покупательнице, чтобы у той над порогом волк лапу поднял:
— Так она потому у тебя и не растёт, что ты её рано посеяла! А меня судить не моги!
Про волков травил байки красочно разодетый парень, стоящий на небольшом возвышении в центре площади. По его версии он самолично перебил последнюю стаю, защищая прекрасных дев от кровожадных тварей.
Волков призывали в свидетели спорящие о весе диковинного полосатого фрукта два пунцовых мужика с глазами навыкате. Вруну, по их словам, зверь должен был откусить… что-то очень ценное.
Не похоже, чтобы тут боялись лишний раз упомянуть оборотней. По крайней мере, когда дело доходит до ссоры. А вот верил ли кто в то, что говорил? Тем не менее, стоило по дороге важно прошествовать стражникам, походя цепляя с лотков у пекарен самые поджаристые пирожки, непотребные разговоры тут же стихали.
Пробегав по городу целый день, успев несколько раз заблудиться и заводя ни к чему не обязывающие беседы с прохожими и торговцами, я так ничего и не добилась. Пересказывать сплетни все горазды, а чуть речь заходила о чём посерьёзнее, у любителей почесать языки каждый раз находились неотложные дела. Неужели муж был прав и мне действительно стоило сидеть на постоялом дворе и вязать носки, прикидываясь образцом послушания?
Я бы продолжила себя ругать, но живот заурчал, требуя более приземлённого — еды. А аппетитный запах из неаппетитно выглядящей харчевни очень некстати привлёк его, живота, внимание. Здравый смысл и отсутствие денег, конечно, меня не остановили. А кого бы остановили? Разве что какую взрослую умную женщину, но точно не меня.
Столкнулась на входе с крепким невежливым мужиком, по самый нос завёрнутым в плащ, выругалась, потирая ушибленное о грубияна плечо, и вошла внутрь. Нашёлся даже относительно свободный столик. За ним, уронив голову на стол, сидел печальный пьянчужка. Череда пустых кружек рядом с ним говорила, что сидит он тут не позже чем с полудня и, видимо, запивает горькое горе. Или, напротив, празднует. Но кружки были целые и носов разбитых ни у кого не наблюдалось, значит, этот суровый мужик всё-таки мирный. Меня такое соседство вполне устраивало, тем более, что иных свободных мест не наблюдалось. Желающих занять пустующее, кстати, тоже. Но это меня не смутило.
В отличие от суетливого, но всё-таки достаточно уютного двора, где остановились мы с Серым, этот выглядел сараем, спешно перестроенным для алчущей еды толпы. Вид посетители имели преимущественно грозный и строгий — лишнего слова никто не ляпнет. Видать, за это харчевня и ценилась. Никто не бросал любопытных взглядов на соседа, не заводил бесед, не высматривал знакомцев. Сюда приходили по делам. Судя по меняющим объёмный кулёк на звенящий мешочек мужикам, упрямо делающим вид, что они не за одним столиком сидят, по важным. А за подобную обстановку можно простить и заляпанные бурыми пятнами (надеюсь, всё-таки соусом) стены, и грязный пол, и щели между досками, в которые частенько подглядывал сквозняк. Словом, мне заведение понравилось.
Я дожидалась хмурую тётку с подносами, призванную исполнительностью и доброжелательностью привлекать клиентов. Получалось у неё не очень. Внаглую шмыгающие под ногами и по ногам упитанные крысята хороших впечатлений не прибавляли. Впрочем, крыса — тоже мясо. А запах с кухни, вопреки всему, оставался столь манящим, что казалось, негостеприимная тётка и разносчики чумы здесь только для поддержания настроения. Я докричалась до разносчицы, игнорирующей посетителей с таким величием, что аж дёргать её стыдно, с трудом. Тётка, сшибая всех с ног, нехотя, как оказывая величайшую честь, принесла грибочки в сметане. Вопреки всему вкус блюда, выглядящего под стать заведению, оказался столь прекрасен, что даже разносчицу наделил некой долей привлекательности.