Можно было по-простому завопить и броситься наутёк. Оборотень услышал бы и примчался в любом случае. Другой вопрос, что, как ни крути, стрелы летают быстрее волков, а освобождать Серого от роли мужа так скоро я не планировала. Поэтому продолжала заламывать руки и грозить грабителю всеми небесными и земными карами.
— Эй, женщина, — боязливо замер преступник, глядя на растрёпанную, злую и изрыгающую ругательства меня, — вы полегче с проклятиями! Мало ли! — разбойник постучал прикладом себе по лбу. — Я ж и пальнуть могу!
— В кого, прошу прощения? — деликатно уточнили из кустов, — В слабую беззащитную женщину или в злобного говорящего волка?
Разбойник медленно повернулся к кустам.
Завизжал, как маленькая девочка, увидевшая огромного паука.
Закатил глаза и осел на землю. Тоже мне, благородная девица.
Волк брезгливо отряхнул над телом лапки:
— Делов-то.
Обыскав и связав мужика, мы пришли к выводу, что не только сегодняшний день был для него неудачным. Нами были обнаружены: старенький арбалет, который при ближайшем рассмотрении оказался помят и стрелял как минимум на сажень[ii] отклоняясь от цели. Это я проверила опытным путём, случайно спустив тетиву и возблагодарив всех богов за то, что оружие оказалось столь же кривым, сколь и мои руки. Маленький нож, судя по запаху и степени тупости предназначенный исключительно для нарезки колбасы. Пырни меня кто подобным ржавым предметом, я бы предпочла скончаться от страха перед заражением крови. Надгрызенный солёный огурец в кармане. Девять мелких медных монет, бережно завёрнутых в тряпицу и припрятанных в рваный сапог. Завершала картину лежащая поодаль огромная шляпа с цветастым пером, которую обыскиваемый использовал в качестве мешка для найденных ценностей. Пока в ней одиноко лежали аккуратно сложенные штаны Серого. Муж тут же спохватился, что не мешало бы натянуть их на себя. К моему большому сожалению. Словом, вид у нашего несостоявшегося разбойника был настолько печальным, что ему впору было просить милостыню, а не вымогать. Мужика стало жалко. При ближайшем рассмотрении он оказался ещё менее пугающим. Мне сразу захотелось заштопать его изодранную рубаху, накормить болезного дурака и отпустить с миром.
— Я знаю этот взгляд, — нахмурился Серый, — чего удумала?
— Мне его жа-а-а-алко! — заныла я, — Посмотри какой тощий!
— Я тоже тощий. Что ж ты меня не жалеешь.
— Ты тощий всегда был, а этот явно голодает.
— Ага, жизнь разбойная — она тяжёлая.
— Ну Се-е-е-ерый!
— Он тебя ограбить хотел.
— Он сожале-е-ет!
— Он тебе арбалетом угрожал!
— Ну так только угрожал же, не стрелял.
— А выстрели он, тебе легче бы стало?!
— Так он бы промахнулся! Сам видел, как эта дура косит.
— Ну уж нет. Делить ужин с человеком, угрожавшим моей жене, я не намерен, — Серый скрестил руки на груди и отвернулся.
— Вот и замечательно. Там как раз всего две порции, — я принялась расталкивать неудачливого мужика.
— Да он же нас первому охотнику сдаст за серебрушку! — прошипел муж.
— Ну так и что теперь? Горло ему перегрызть?
Оборотень с готовностью клацнул зубами, соглашаясь с идеей.
Растолкать горе-грабителя оказалось не так просто: стоило ему немного прийти в себя, как Серый начинал подвывать или светить волчьей улыбкой. Мужик тут же снова терял сознание. С трудом приведя его в чувство и как маленького накормив с ложечки, я наконец смогла познакомиться со своим первым в жизни разбойником. Правда, знакомство явно вызывало у меня куда больший интерес. Надея, как представился гость, был родом из крохотной деревеньки на пяток домов, стоящей на холмистом берегу Рогачки. Воровством и грабежами он промышлял не так давно. Между Малым Торжком и Городищем все лесные владения были поделены куда более удачливыми разбойниками. Незадачливому хилому Надее оставался отдалённый глухой лес, куда достойные грабежа торговцы забредали разве что случайно.
— Вы не подумайте дурного, — умолял Надея, — я не душегуб какой! Крови на мне не было никогда, разве что петуха какого или белки. Да и та, поганка, вывернулась. Я бы и в вас стрелять нипочём не стал. Пугал… Токмо денег очень надо. Урожай сами знаете какой в последние годы был. Мамка меня и погнала из дому от греха подальше. А то слухи всякие ходили… Нехорошие. А так и я в Торжке небось не пропаду и им лишний кусок хлеба будет. Да только работу я себе в городе так и не нашёл. Руки у меня кривые видать. За что не возьмусь, всё валится. Я и подался в разбойники. Думал, накоплю деньжат, да вернусь в деревню видным мужиком. Уж тогда голодать не придётся. Да вот всё как-то не складывалось.