Ну помнутся немного, не беда. Люба так готовит, что их покупатели расхватают, как только распробуют. Если, конечно, свежая выпечка не задохнётся, переживёт полдня жары и ночь на постоялом дворе, где традиционно останавливались деревенские. "Недорого и не слишком грязно" — таков был девиз удачно выскочившей замуж Агриппины.
Агриппина тоже была из Выселок, немолода, недурна собой, хоть и больше умна, чем привлекательна, и уже успела дважды побывать замужем. Первого супруга глупо задрал медведь, приходивший в гости не иначе как к садовой сладкой малине. А вышедший ночью на недалёкую прогулку муженёк, с вечера подвергшийся неумеренным возлияниям, не сумел найти со зверем общего языка, приняв его за кума (немудрено, кстати, ошибиться) и попытавшись расцеловать в обе щёки. Агриппина, отгоревав положенное, не пожелала вести оставшееся в наследство хозяйство в одиночку. Детей им боги не дали, и, помнится, неглупая женщина этому даже радовалась, дескать, муженёк оказался не подарок. Невзирая на немалые тридцать с лишним зим, вдова исправно несколько сезонов ездила с только входящими в женский возраст девчонками на ярмарку. И даже писаные красавицы те несколько лет не могли сыскать себе жениха.
Сколько весёлая вдова получила предложений руки, сердца и городского места жительства — не сосчитать. Однако была непреклонна. "Замужем я уже была, теперь мне свою жизнь обустраивать пора, а не мужнину", — говорила она, не стесняясь и отвергая очередного претендента. Впрочем, достойный кандидат всё же нашёлся. В то время назвать его достойным не повернулся бы язык даже у такой замарашки, как я. Постоянно шмыгающий носом стеснительный хлюпик, худо-бедно содержавший харчевню в не слишком прибыльном уголке Малого Торжка, даже не надеялся на успех. Но мудрая женщина разглядела в нём что-то, незаметное молодому наивному глазу, и дала добро на восхваление себя любимой.
Агриппина вышла замуж через месяц. Перебралась в город, с ходу продав всё деревенское имущество до последней рубахи (на память забрала только медвежью шкуру. Была ли это шкура того же зверя, что задрал её первого мужа, неизвестно, но, на всякий случай, об Агриппине до сих пор никто дурного слова не сказал. Напуганный хлюпик перестал быть таким напуганным, приосанился и даже начал напоминать мужика, продолжая боготворить и робеть только перед супругой. Маленькая харчевня вскорости выросла в огромный постоялый двор, где с удовольствием и бесплатным ужином принимали бывших односельчан. Плата за общую комнату для нас была символической, поэтому караван невест уже который год останавливался в "Весёлой вдове" (иронию названия не оценил разве что ленивый, а пока ещё живой второй муж сам с удовольствием над ним подшучивал). Переночевать во "Вдове" считалось хорошей приметой, поэтому традиционно девушки терпели дорожную пыль и полуденную жару, лишь бы приехать в Малый Торжок к вечеру, а перед рассветом успеть с комфортом расположиться на центральной площади.
Меня, в отличие от прочих "засланок", не радовала возможность покрутиться перед городскими красавцами. Перспектива следить за Любавой — тем паче. А вот возможность выехать в настоящий город… От восторженных девиц сбежать нечего делать, а дедок Нафаня, подрёмывающий на козлах, пока возок поспешно заполнялся товарами, сам говорил, что следить за бойкими девками не нанимался. "Ишь, чего удумали, — посмеивался он, сплёвывая шелуху от тыквенных семечек под ноги голове. — Не стану я за ними приглядывать. Отвезти — отвезу. А следить — тьфу! Мне ещё здоровье дорого".
Вот и выходит, что я буду сама себе хозяйка. Это не с мамой на ярмарку ездить, когда тяжеленные корзинки оттягивают руки, а бегать по площади предстоит ещё долго, потому что, видите ли, у той говорливой старухи цыплята на целую серебрушку дешевле выходят". Впереди полуденным дрожащим воздухом маячила первая самостоятельная поездка. Совсем взрослая стала. Может, и правда до женихов недалеко?
Не успели девки рассесться и поудобнее переложить кузовки с узелками, Нафаня, молодецки присвистнув, припустил подальше от дома. Не то чтобы он так торопился доехать до Торжка, скорее, мечтал сбежать от сварливой жены и вдоволь напиться кваса в "Весёлой вдове", который, всем известно, будет покрепче некоторых медовух.
Серый так и не появился. Я вздохнула, но махнула рукой, решив даже не обижаться. Чего с этих мальчишек взять? Конечно, прогулка по каменным городским улочкам стала бы куда веселее с другом, но и без него я неприятностей… то есть, развлечений себе сыщу.
От леса легко дуло холодком, облитые свежим, выспавшимся солнцем поляны пестрели разнотравьем — от салатовых, поверивших в бабье лето, робких ростков до проживших долгую жизнь почти жёлтых сухих остовьев и крепкого сухостоя, поднявшегося за лето не меньше чем на аршин[iv]. Старенькая Иголка, лошадка, до того бойкая и вертлявая в молодости, что даже в упряжке всегда нетерпеливо приплясывала, тяжело часто вздыхала, предчувствуя дальнюю дорогу. Конечно, думала она, вы женихов искать едете, товары везёте… А я тут при чём? Сами бы и впрягались!