— Девица, куда ж ты такую тяжесть таскаешь? — возмутился крепкий малый, отбирая у меня невесомую ткань. Ему даже на бочонок становиться не пришлось — Давай подсоблю, а ты мне лучше покамест о себе расскажи: откуда будешь? Торговать али покупать приехала? Есть ли, кому косу расплести?
Я покраснела и заозиралась в поисках Любавы. Видать, нам подсобить вышла и где-то тут крутится. Быть не может, чтобы городской щеголь выскочил мокнуть, чтобы со мной парой словечек перекинуться. Но Любава стояла где и прежде, а за сплошной стеной дождя, небось, и вовсе сестру не видела. Это ж что мне говорить теперь полагается? Я зашаталась, чуть не соскользнув. Молодец выручил — прихватил меня за попу, чтоб не упала, и тут же смутился, убрал руку. Но довольную гримасу оставил.
— Спасибо, милдруг, мы и сами справимся! — бойко затараторил Серый-Эсмеральда. В привычных мужских портах, но бабском платке, он не походил ни на себя, ни на выдуманную попутчицу. Непонятно даже, девка или парень. Я тоже в штанах была, но во мне хоть коса девицу выдавала. Новый знакомый окинул Серого удивлённым взглядом, не умея понять, надо ли сказать что лестное али турнуть, чтоб не мешал. — Иди-иди!
Друг всё грубее отталкивал конкурента, втискиваясь между нами.
Знакомец прищурился, вглядываясь в лицо напоминающего взъерошенного воробья человека:
— Вот сейчас с красавицей поворкуем и пойдём, так, красавица? Может, кваску? В «Весёлой вдове» квасок добрый!
Серый прикрылся от меня платком и повернулся к напористому парню. Я отчётливо услышала звук щёлкнувших зубов:
— Иди сказал! Без тебя квасу выпьем!
Парень удивлённо моргнул, отдёргивая голову, хмыкнул и вернулся к девкам с не такой внушительной охраной.
— Вот и что б ты без меня делала, — широко улыбнулся Серый, поворачиваясь ко мне.
«Замуж бы давно вышла», — хмуро подумала я. Но улыбнулась в ответ:
— И правда!
— Я со своей стороны закрепил уже. Давай помогу.
Торговля шла вяло, а Любавин кузовок с пирожками уже опустел на треть: за хорошей беседой выпечка уходила, как за себя бросали. Предусмотрительная Стася ворчала на проглотов и советовала Любе продавать остатки вдвое дороже, чтобы не с пустыми руками ехать домой. Любава легкомысленно отмахивалась и знай жевала очередную булку, усиленно хлопая ресницами. Донельзя увлечённые разговором, девушки так и не заметили снующего туда-сюда Серого. Тот, хоть и завернулся в платок, якобы от дождя, по самый нос, всё равно на Эсмеральду походил весьма отдалённо. Но приметившим заинтересованных парней девкам было не слишком интересно, кто в этот момент о них заботится. Только угрюмая Стася, получившая меньше внимания, чем остальные, иногда подозрительно всматривалась в лицо моей «подружки». Явно что-то приметила, погрозила пальцем, но вслух ничего не сказала.
— А теперь, помощники, пойдёмте я вас чаем напою, — Тихон заговорщицки подмигнул, — а то чего вам тут стоять-мёрзнуть, верно я говорю?
Мы с Серым закивали. Тратить драгоценное время свободы на площади с сестрой мне не хотелось ни капельки. А бросать Тихона на произвол судьбы — тем паче. Эка удачно сложилось!
Серый облегчённо снял платок с головы, став больше обычного похожим на лохматого щенка:
— Ох и тяжела ваша женская доля. Неужто вы добровольно на себя все эти тряпки наматываете?
— Неа, — я радостно болтала ногами, сидя на громоздкой скамье в «Весёлой вдове» и запивая промозглую сырость травяным чаем. Готовил Тихон, как оказалось, отменно. Хоть и посмеивался, мол, чай и яичницу испортить невозможно, — чтобы вам нравиться. А вот ты зачем в женские тряпки наряжаешься, ещё подумать надо.
Серый обиженно насупился. Он уже не раз пожалел, что затеял шутку с переодеванием, а не взялся просто уговорить деда Нафаню прихватить с собой лишнего. Рвать на себе волосы и искать мальчишку тётка наверняка не бросилась — уже убегал из дому на день-два, привыкли. Но влетит ему по возвращении точно. А теперь ещё и я смеяться буду. А я буду, да ещё как!
Сама я как раз была одета привычно — по-мальчишечьи. Любава не стала меня наряжать — своих забот хватило. Так что я с удовольствием натянула старую небелёного льна просторную рубашку и штаны. Успевшая отрасти коса, правда, мешалась и норовила зацепиться за всё подряд, но, обрежь я её, совсем бы за парня считали. Такой вольности родичи не позволят. Впрочем, Серый нет-нет, да напоминал мне, что я всё-таки девушка, приобнимая за талию при каждой возможности. Да ещё и вслух удивлялся её наличию. Вот и сейчас с удовольствием избавившись от опостылевшего бабского платка, он взгромоздился рядом и привалился к подруге плечом, наверняка метя урвать кусок пирога, который я, в свою очередь, стащила у Любавы. Пирога я, конечно, ему не дала. Но и Серый не торопился уходить.