— Молодо-зелоно! — Тихон посмеивался, нацеживая очередную порцию чая и доливая себе в кружку немного из поясной фляги. — Так и что, как вам город наш?
— Красивый. Но очень шумный, — честно ответила я, — только вам бы сейчас не о городе, а о собственном животе волноваться надобно.
— А что ж это, — обратился Тихон к Серому, — невеста твоя всегда такая серьёзная али токмо по праздникам?
— Это она ещё сегодня добрая! Я ему не невеста! — завопили мы хором.
— Ничего, подождите годок-другой. Я помню, Агриппину-то как впервые приметил, так сразу и решил — женюсь. Да токмо она ж у меня вон какая красавица! Не на всякого глянет. А я… — Тихон с грустным смешком повёл сверху вниз кружкой с горячим чаем, — я так, ничего интересного.
Серый подался вперёд с жадным любопытством:
— И как же вы её завоевали?
— Да как-как… Она на постоялом дворе, вот навроде нашего, токмо похуже, комнатушку снимала. Дешёвенькая, окно аккурат на выгребные ямы выходило. Я там денно и нощно штаны просиживал, чтобы, значится, хоть глазком её увидать…
— Подглядывали что ли? — побрезговала я.
— А что уж и нельзя? — обиделся Серый и покраснел. Я на всякий случай пихнула друга в бок, а то подозрительный он какой-то.
— Что ты! — ужаснулся Тихон. — Как можно? За такой женщиной! Богиней! Я б и подумать не мог! Ан вот всё одно сидел под окнами. Потом, бывало, к утру домой иду. Сюда, стало быть, — Тихон кивнул на пустой в ранний час зал харчевни, — люди оборачиваются, носы воротють… А вонь, доложу я вам, от меня шла та ещё… Так моей Агриппинке однажды это дело опостылело. Выглянула в окно: хорош, говорит, охальничать! Ты либо вечерять иди, либо проваливай отсюда и больше не возвращайся. Ну я, конечно, пошёл, значит, ужинать. А от самого дух такой, аж глаза щиплет. Жёнушка слова мне про то не сказала. Ну я сразу и понял — любовь. Это я уже потом узнал, что она запахи-то не шибко чует.
Я захохотала, перечеркнув всю романтику истории, и тут же закрыла рот ладонями — мужчины смотрели на меня обиженно. И правда, что ж это я не оценила красоты рассказа о провонявшем задком стеснительном мужике и взятой им на измор бабы. Но глядя, какие счастливые теперь Тихон и Агриппина, невольно думаешь, что и правда рожаницы пошутили, на роду написали такую странную встречу.
Вот только Агриппина, видать, по-иному судьбу свою видела. Никак, и правда весёлая вдова. Медведь ли первого мужа её загрыз али сама подсобила? Вот сейчас сживёт со свету второго дурачка, да останется полноправной хозяйкой постоялого двора.
Я потянула Серого за рукав.
— Чего?
— Чего-чего? Думать надо, как Тихона спасать!
— А мы чем заняты?
— А мы его сторожим. Со дня на день домой поедем и с кем он тогда останется?
— О чём шепчетесь? — полюбопытствовал мужичок.
Серый возьми да и скажи:
— Да мы вот думаем, что скоро домой ехать придётся, а вас кто тогда сторожить будет? — я предупредительно зашикала на друга, но того было уже не остановить. — Надо решать, как вас спасать. Идеи есть?
Я заскулила от безысходности. Ну какой взрослый мужик поверит в подобную ерунду? Да ещё детям! Но Тихон горячо согласно закивал, включаясь в игру.
— А ну как мы их на живца, а?
Блеск в глазах Серого заставил меня пожалеть о заваренной каше.
— А может, стражников позовём? — наивно предложила я.
— Тю! Когда это городская стража куда вовремя приходила? — отмахнулся Серый.
— Вот-вот, — Тихон поддерживал сумасшедшую идею, — стражу попробуй ещё убеди. А монету-две вперёд уплатить придётся. За беспокойство, стало быть. Ничего, мы и сами за себя постоять сумеем, правда же?
Серый утвердительно закивал:
— Да и вообще, мы же не знаем, кто именно дядьку Тихона убить хочет. Не можем же мы стражу на всех подряд натравливать?
— Как это не знаем?! — возмутилась я, но поймав умоляющий взгляд друга, поправилась, — ну да, не знаем. Мало ли, кому вы помешали…
Ох, Тихон-Тихон…
К вечеру дождь так и не прекратился. Маленько поутих, но продолжал навязчиво стучать в двери, как дворовый пёс, просящийся в дом. Желающих погреться в гостеприимном зале «Весёлой вдовы» стало столько, что Агриппина велела девкам-подавальщицам сваливать снедь на три составленных в центре комнаты стола — ешь, сколько влезет — и брать с каждого оговорённую заранее денежку за ужин. Новое развлечение пришлось по вкусу и завсегдатаям и гостям. Народу становилось не протолкнуться. Даже нас, испуганных с круглыми глазами деревенских девок, хозяйка вывела к шумной толпе. Попеняла маленько заснувшему на лавке в обнимку с пустой кружкой деду Нафане и оставила самих по себе, наказав быть поскромнее. Дескать, у неё в харчевне ничего худого случится не может, но мало ли за кого нас могут принять привыкшие к свободным нравам горожане.