— Много, — нельзя сказать, что Тихону не приходила в голову подобная идея. Разом избавиться от сладких, но таких тягостных инстинктов. Перестать слышать перешёптывания постояльцев этажом ниже, не чуять сладкого запаха разлагающейся в подвале мыши… Стать почти человеком. Не видеть цветов, недоступных окружающим. Не быть больше частью давно забытого волшебного мира. — Я бы не хотел такого для себя.
— Но я хочу, — Серый умоляюще смотрел на матёрого волка, который знает куда больше, чем говорит, — я хочу этого для неё. Она заслуживает счастливую жизнь! Жизнь, в которой не надо будет убегать от охотников. Жизнь, которую она сможет провести рядом с семьёй, не боясь, что страшный злой волк загрызёт кого-нибудь к утру.
Молодые волки всегда упрямы. Впрочем, как и старые. Отговорить Серого от глупой затеи невозможно. Слишком долго он лелеял мечту о волшебном напитке, разом избавляющем от проблем. Если бы всё было так просто… Тихон решительно отвернулся от окна, быстро подошёл к столу и отпил большой глоток вина прямо из бутылки.
— Зелье есть. Я видел его. Не поручусь, что хватит. Не поручусь даже, что оно всё ещё там есть. Кто-то из прежней стаи мог вернуться домой и забрать его. Но ты можешь попытаться.
Глупый молодой волк.
Через седмицу Надея совсем освоился в «Весёлой вдове». Он уже не ронял испуганно тарелки при виде Агриппины, не переворачивал вверх дном кухню в попытке помочь кухаркам. Ещё ни в одном месте он не чувствовал себя так спокойно. И даже начинал надеяться, что гостиный двор может стать для него вторым домом. Агриппина с Тихоном были добры к нему и всё норовили хорошенько накормить, умилённо любуясь, как новый постоялец уплетает сахарные булочки.
Сегодня Надея колол дрова и почти не промахивался мимо поленец. Солнце нещадно палило спину, но бывший грабитель дал себе зарок уйти со двора не раньше, чем закончит работу. Успеть, правда, он должен был ещё пополудни, но вредные чурки так и норовили выскользнуть из рук. Пришлось задержаться.
Опытные горожане не томили себя работой на солнцепёке, предпочитая проводить урочное время в тени трактиров, потягивая ледяной напиток. Надея и сам бы с удовольствием последовал их примеру, тем более, что квас, который он приготовил собственноручно, доказывая радушным хозяевам, мол, не зря работника взяли, удался на славу. Главное, чтобы вон та компания уставших мужиков не приговорила все запасы.
А компания была заметная. На татей не сильно похожи, уж больно смело среди бела дня по городу вышагивают. Однако под крышей явно давно не ночевали: пыльные, одежда в пятнах, в волосах ветки. «Охотники», — догадался Надея. Небось ходили дичь искать, как раз сезон поспел. С самострелами. А быть может, и на кабана. Вона топоры у всех какие. Только мечи им зачем? От разбойников, не иначе.
— Эй, мужик, — обратился к Надее приземистый заросший щетиной охотник с хмурым взглядом дикого быка, — не знаешь, хозяйка у «Вдовы» прежняя? Всё тем же пойлом народ травит?
Спутники охотника бросили хмурый взгляд на трактир, но без разрешения главного с места не двинулись.
— Как же травит?! — возмутился Надея, — лучший квас в городе! А медовуха так с ног и валит. Вы заходите, заходите. Ещё и откушаете чего.
— А ты кто таков будешь? — набычившись, поинтересовался щетинистый.
— Работник я новый. Вот седмицу как наняли.
— Рожа у тебя что-то бандитская, — заметил ещё один мужик из толпы. Хоть и измаранный золой донельзя, видно, что писаный красавец — широкоплечий, голубоглазый. Такому девкам побрякушки продавать, а не по лесам шастать, — ты нашу Агриппину не обижаешь?
— Как можно?! Она меня приняла как родного! Встречаются добрые люди на свете. Кабы не они с Тихоном да не Серый с Фроськой, совсем бы пропал…
Главный мужик не изменился в лице. Никто со стороны даже не заметил, чтобы он дёрнулся. Только красавчик потянул его за рукав, но «бычок» лишь досадливо махнул головой.
— Хм… — неспешно протянул он, — Фроська и Серый. Никак это о наших старых друзьях ты говоришь? Там ещё мужик такой… низёхонький…
— Да нет, — засмеялся Надея, — наоборот, высокий и худой. Видать, вы не о том.
— Ну как низёхонький? Вот такой где-то, средний, — мужик отмерил ладонью воздух много выше своей головы, — волосы ещё будто седые. И баба тёмненькая така и глазищи огромные, карие.
— Ну точно, они, — обрадовался Надея, — они седмицу как уехали, по пути было с мужиком из Безречья.
— Вот же не свезло, — расстроился охотник, — почитай, три года с ними не виделись, а всё не встретимся! Может, нагоним ещё? Не говорили, куда путь держат?