— Я те дам! — пригрозила я.
— Ну, не без этого, — ухмыльнулся парень.
— А вот согласись она, что бы ты делал?
— Замуж? Ну, жили бы с ней у меня. Комнатка небольшая, но удобная.
Я отвесила другу затрещину. Понятно, почему среди моих потенциальных женихов нет Серого. И, главное, сама же ляпнула, мол, только друг он мне!
— Вот дурень! Если бы она тебя ко мне свататься пустила?
Серый передёрнулся:
— Да что она, изверг какой? Шутки должна понимать. Мне такого счастья и с приплатой не надо. Хотя, это смотря какая приплата. А невесту, вообще-то, и в омут можно. Ежели, конечно, потонет…
Серый как-то очень задумчиво на меня посмотрел. Нет, всё-таки хорошо, что у него на меня никаких видов.
— Ну чего надулась? Замуж шибко захотелось? Бежать, говорю, бум али не бум? — спросил, наконец, Серый.
— Так ты меня спасать собрался? — опешила я.
— Тьфу-тьфу! — Серый постучал по дощатому полу, а потом, видимо, для большей надёжности, себе по лбу, — тебя?! придумала! Женихов спасать. Они ж, бедные, не знают, какое сокровище им прочат. А мама-то тебя как расписала! Заслушался! Думал сначала, она о Любаве. Худенькая, как тростиночка (это, стало быть, намекает, что ешь немного), волос тёмный (дескать, на мыле сэкономите), ручки нежные (то бишь, по дому ничего сделать не заставишь), голос сладкий (скандалить будет — заслушаешься!) и, главное, характер — золотой! — серый уже катался по полу от смеха, — поко-о-о-орный! Ой, не могу! Может, не стоило тогда так же хохотать? Потому, наверное, Настасья Гавриловна в меня топором и запустила.
Икая от смеха, Серый отполз за кучу из юбок, прячась от гнева подруги. Мама в него топором, может, и не попала. Наверняка даже и не целилась. Так, припугнула, чтоб сватовству не мешал. Но от меня вполне может и прилететь.
— Ну всё-всё, молчу! Злая ты! Замужество на тебя неправильно действует! Ай!
Я потёрла ушибленную о непробиваемый лоб ладонь:
— Нет, я всё-таки тебя поколочу!
Не успела я изложить угрозу, как Серый первым скрутил меня так, чтобы я её точно не привела в действие, — носом в пол.
— Меня обижать не надо, — рассуждал он, — я здоровьем слаб и умом обижен. Меня вчера бешеная белка укусила.
— Бешеная корова тебя укусила, — пробурчала я доскам, — от тебя бешенством и заразилась.
— Такую догадливую замуж отдавать не хочется, — захохотал парень, — одевайся и пошли. Я под окно лестницу притащил.
Серый отпустил меня и сам на всякий случай передвинулся поближе к окну. Правильно. А то б прибила гада.
— Не могу, — промямлила я.
— Не можешь? Фрось, не пугай меня! Свобода никак надоела?
— Ой дура-а-а-ак… — вздохнула я, — одеваться я не могу.
Я уныло кивнула на одинокую штанину в углу — всё, что осталось от портков. Серый довольно осклабился и с поклоном подал одну из юбок. Выбрал специально самую дурацкую — с кружевными подъюбниками, оборочками да бантиками. Любкина любимая.
Мы посоревновались в умении строить недовольные рожицы. Победила дружба — Серый силой запихнул упрямицу в юбку. Довольно осмотрел получившуюся картину, героически сдержав очередной приступ хохота. Юбка оказалась набекрень, задом наперёд, да ещё и наизнанку. Недруг пожал плечами, вздохнул "не хуже, чем обычно", вручил второй сапог и вылез в окно.
— Долго ты там копаться будешь? — послышался недовольный шёпот, который вполне можно было услышать на другом конце дома.
Тоже мне, шутник. Не так это просто — я в который раз пыталась перекинуть ногу через подоконник. Юбки, видимо, придумали специально для того, чтобы избежать казусов со сбежавшими из окон невестами. С третьей попытки раму я всё-таки оседлала, выругалась, пожелав Серому на досуге ещё разок переодеться в красотку-Эсмеральду, дабы оценить все преимущества подобного наряда для бегства, и демонстративно повернулась к окну спиной.
Ой зря…
За годы нашего знакомства ростом Серый стал повыше. В плечах пошире и руками покрепче. А вот ума так и не набрался.