— Да я и не рычал… — смутился Серый, — и вообще я за тебя боюсь. Вдруг нас уже ждут в Городище?
— Я за тебя тоже боюсь, — отрезала я, — поэтому давай бояться вместе, а не по отдельности. И вообще у меня муж — оборотень. Что мне после этого десяток ненормальных изуверов?
Серый вздохнул. Мне показалось, облегчённо. Наверное, действие грибочков заканчивалось.
— Значит, вместе?
— А то!
К середине ночи из кустов мы всё-таки вылезли. Я худо-бедно сварила травок, искренне надеясь, что ничего не перепутала в темноте и не плюхнула в котелок слабительного.
Всё-таки пронесло. Во всех смыслах.
Поутру меня бесцеремонно растолкали палкой.
Сухонькая, но бойкая старушка, ехидно хихикая, тыкала мне в бок клюкой, приговаривая, мол, хорошие нынче грибочки уродились. На земле рядом с ней стояла внушительная корзина, до половины заполненная грибами, не чета тем, что мы рискнули съесть вечор. И где только нашла? Серый, наверняка унюхавший любительницу утренних прогулок за версту, успел встать и даже обыскать мою сумку, выудив из неё заначку — последние, уже слегка попахивающие, но всё ещё вкусные ватрушки, заботливо упакованные Агриппиной. Унюхал всё-таки, волчья морда. Даже ворох вонючих лечебных травок не помешал. А я-то надеялась их в одно лицо приговорить.
— А вы смелее, смелее, бабушка! — ехидничал муж. — Её, если поутру не пнёшь хорошенько, не добудишься.
— Милок, а она вообще того, живая, — засомневалась старушка, игнорируя попытки отмахнуться от неё. Маленькие чёрные глазки, светящиеся на фоне аккуратно затянутой косынки, смотрели по-девичьи хитро.
— Не знаю, — протянул Серый, — ну, ежели померла, поесть ей можно не оставлять. Не желаете ли к столу, бабушка?
Я села и слепо вытянула руку в сторону мужа:
— Отдай булку.
Серый сделал большие глаза и принялся усиленно чавкать. Пришлось отбирать. Я критически обнюхала ватрушку, покосилась на мужа, с удовольствием уплетающего вторую (рисковый мужик!). На всякий случай, сковырнула и бросила подальше скисший творог — птицы склюют. У них желудки покрепче наших. Гостья умилённо взирала на беснующуюся молодёжь, чинно сложив руки на рукояти палочки.
— Прямо как мы с дедом в молодости! Милые бранятся — только тешатся.
Милые немного смутились.
— Бабушка, не откажетесь с нами откушать? — вежливо предложила я, в уме подсчитывая количество оставшихся ватрушек.
— А что, и не откажусь.
Неожиданно бойко для своего почтенного возраста старушка подсела к нам. Из-под идеально чистой (это для похода в лес-то!) юбки выглянули латаные-перелатанные мужские порты. Так-то вправду удобнее. Хитро подмигнув, грибничиха выудила из корзинки флягу с ароматнейшей наливкой.
— А что, в лесу пригубить — милое дело, — пояснила она нашим ошалевшим лицам, — эдак и грибки собирать веселее. А что с утра пораньше не след такого пить, так это я для здоровьица. Роса поутру холодная. Простыть недолго. Вам бы, молодёжь, тоже не помешало. В лесу ж, небось, околели за ночь. Угощайтесь, никакого вреда, сплошь одна польза!
Мы «пользы» тоже маленько пригубили (наливочка и впрямь оказалась наивкуснейшей), хоть Серый и принюхивался подозрительно. Увлекаться не стали — день обещал быть длинным.
— Вот, — я выложила из закромов остатки снеди, — угощайтесь… эм… бабушка.
Назвалась наша гостья без воодушевления и весьма уверенно это пояснила:
— Да хоть Догадой меня зовите. Всё одно вряд ли ещё свидимся. А мне ваши имена ни к чему. Меньше знаешь — крепче спишь, так ведь? Вы, молодёжь, наверняка до Городища, — решила для себя старушка.
Мы не стали ни соглашаться, ни отрицать. Да грибничиха и не требовала. Она с удовольствием лакомилась ватрушками, в свою очередь, угостив нас собственным печевом. Затейлевые жареные кусочки теста совсем не походили на привычные деревенские пироги, но были невероятно вкусными. Старушка вытерла пальцы об аккуратно сложенную в той же корзине тряпицу и бросила как бы случайно:
— Я бы вот, ежели до столицы шла, в окрестных деревнях не останавливалась. Так бы и шла и шла до самого города.
— Что так? — поддержала я разговор.
Гостья пожала плечами, словно говоря о чём-то, совершенно её не волнующем:
— Спасу никакого нет. Как с десяток лет назад из города неугодных погнали, так теперь успокоиться не могут. Всё снуют, ищут. Близ Городища хорошему человеку из приезжих и вовсе не устроиться. Оно, конечно, указа никто не подписывал. Но местным известно, что городничий знать желает о каждом необычном жильце. Известное дело, кто о нужном человеке ему донесёт, без пары серебрушек не уходит. Столица, конечно, город большой. Капканов не понаставишь, да и всех прохожих не остановишь, не досмотришь. Но я бы вовсе в те края не совалась. Нынче чем дальше от столицы, тем спокойнее.