— Арестовали для обследования, — повторил Сурован. — Большего бреда я никогда не слышал.
— Кстати, чем им гастрит-то не угодил? — поинтересовался Дэрэлл. — Это ж вовсе не смертельно.
— А вдруг бы его прихватило во время боевых действий, — ответил Лэрд.
— Так не набирали бы в армию больных, — возразил Сурован.
— У нас военнообязанные – все до единого мужчины, — сообщил технарь.
— Скажи, а много у вас осталось больных, которых еще не раскрыли и не казнили?
Лэрд молчал, взирая на короля с явным ужасом.
— Давай, говори! — потребовал Сурован. — Не думаешь же ты, что я при первой же возможности побегу доносить Дэстеру.
— Немало, — решился-таки ответить тот. — Существует подпольная торговля лекарственными травяными сборами, которые позволяют нам хоть как-то подлечиваться. Поэтому больные-то знают друг друга.
— Значит, ты тоже из их числа?
— Да. Вернее, был. Дэрэлл излечил меня.
— Кажется, я понял твою идею, — произнес Сурован, выразительно посмотрев на брата. Потом снова обратился к технарю: — А чем болел ты?
— Вот у него-то действительно имелись серьезные проблемы – сердце было просто в крайне плохом состоянии! — ответил за того принц.
— Ясно. Лэрд, скажи, как относятся к Дэстеру больные, их родственники и родственники расстрелянных?
— Ненавидят. И ужасно боятся. Впрочем, боятся его все.
— Значит, вы так и собираетесь сидеть и ждать, пока вас всех перебьют, как вредных насекомых?
— А что нам остается? Бунты подавляются крайне жестоко. Казнят не только самих бунтовщиков, но и их семьи.
— Ладно, ты можешь идти.
Лэрд сделал несколько шагов в направлении выхода, но потом развернулся и замер в нерешительности.
— Хочешь что-то сказать? — спросил Сурован, видя, что технарь мнется.
— Хм... Я хотел... Как к тебе обращаться?
— Мое имя Сурован.
— Знаю. Но понятия не имею, как было принято обращаться к королю во времена твоего правления.
— Интересно, а как принято обращаться к Дэстеру?
— Величайший, могущественнейший и мудрейший Правитель всех земель, первый король свободной Валлеи.
— Вот это да! Не слишком ли длинно? — усмехнулся Сурован.
— Кажется, у этого психопата ещё и мания величия! — добавил Дэрэлл, не в силах сдержать смеха.
— А меня называли просто Сурованом, — произнес король с улыбкой, но тоном истинного повелителя.
— Значит, можно обращаться только по имени? — решил всё-таки уточнить технарь.
— Мне такой хвост идиотских перечислений уж точно не нужен! — король тоже рассмеялся.
— Как скажешь. Сурован, насколько я понимаю, вы замышляете войну с целью вернуть Валлею под магическое правление. Но если ты снова станешь у власти, что ждет нас, технарей? Казни и репрессии? Или мы всё же можем надеяться на менее мрачное будущее?
— Дэстера и предателей-магов я, безусловно, казню! — из взгляда короля вмиг исчезло всякое веселье, он стал суровым и холодным.
— Да я не о Дэстере и его окружении. Меня интересует судьба простых людей.
— Думаю, с ними мы сумеем договориться. К какому-то консенсусу обязательно придем. Хотя пока я еще и не знаю, как именно всё будет выглядеть. Но репрессий больше не будет. И на Восток к хищным монстрам вас тоже не вышлю. Правда, техникой вам всё-таки пожертвовать придется.
— Пожалуй, условие приемлемое. Уж лучше так, чем вечный страх, что, выйдя из дома, обратно можешь больше не вернуться. Это всё, что я хотел узнать. Могу идти?
— Подожди, — остановил его Дэрэлл. — Как ты думаешь, может ли какая-то часть технарей пойти за нами?
— Хм... — Лэрд ненадолго задумался. — Те, над кем непосредственно нависает угроза расстрела, полагаю, определенно могут пойти. А если люди поверят в возможность вашей победы, думаю, пойдут и не только они. Власть Дэстера многим не нравится. Я уже не раз слышал высказывания старших, что при магах было всё же лучше.
— Хорошо. Теперь можешь идти.
Лэрд поспешно удалился – общаться с королями, пусть даже бывшими, он явно не привык.
— Ну, что скажешь теперь? — поинтересовался принц.
— Наверное, в твоей идее есть смыл. Но с другой стороны, я всё-таки опасаюсь возможности предательства.
— Значит, будем подбирать кандидатуры союзников с особой тщательностью.
— Дэрэлл, как ты думаешь, когда я смогу встать?
— Через неделю, а может и позже.
— Проклятье! Что же делать?
— А в чём, собственно, проблема?